Финская война линия маннергейма. Линия маннергейма краткое описание

Линия Маннергейма - устоявшееся историческое сочетание слов. Со времени Советско-Финляндской (Зимней) войны под этими словами у нас в стране понимали многообразие финских укреплений, построенных до этой войны на Карельском перешейке. А ведь сами финны под этими словами понимали линию, на которой остановилось стремительное наступление Красной армии в декабре 1939 г. Эта линия частично совпадала с главной оборонительной полосой, а частично не совпадала. Но все же у нас, да и не только, укрепленные линии называли в честь «большого начальства». Например, у нас - Линия Сталина, Линия Молотова. Во Франции - Линия Мажино. Поэтому, следуя нашим традициям, далее, чтобы не было путаницы, под сочетанием «Линия Маннергейма» будем подразумевать финские укрепления на Карельском перешейке, построенные до Зимней войны.

Финны всерьез озаботились укреплением собственных границ практически сразу после получения независимости. Разработка концептуальных планов началась уже весной 1918 г., тогда же начались работы по постройке проволочных заграждений на будущих рубежах обороны. Примерно через год под общим руководством нового начальника Генерального штаба генерал-майора О.К. Энкеля начались подробные рекогносцировки позиций и проектирование фортификационных сооружений. Разработка окончательного плана укрепленной линии возлагалась на майора французской армии Ж.Ж. Гросс-Каусси, командированного в Финляндию из Франции наряду с другими специалистами с целью оказания помощи в организации обороны страны.

Окончательно утвержденный оборонительный рубеж, получивший наименование «линия Энкеля», пересекал весь Карельский перешеек от Ладожского озера до Финского залива. В восточной части перешейка эта линия опиралась на Вуоксинскую водную систему, представлявшую собой серьезное естественное препятствие. В западной части линия проходила и по всхолмленной, и по равнинной местности, прикрывая озерное дефиле и проходы между болотами. Строительство долговременных сооружений началось в 1920 году. В течение пяти лет до 1924 г. включительно финны построили на линии Энкеля свыше полутора сотни долговременных сооружений.

Различие местных характеристик на разных участках линии предопределило и типы сооружений, и состав сооружений на них. На восточном участке линии, укрепленном от природы, строилось очень мало сооружений, однако в основе своей они являлись артиллерийскими. Оборона здесь основывалась на продольном обстреле протяженных водных пространств огнем легкой артиллерии, укрытой в казематах. Западный же участок линии Энкеля принципиально отличался. Здесь в условиях отсутствия протяженных водных преград, оборона основывалась на большом количестве малых пулеметных огневых точек и убежищ для пехоты. Эти сооружения группировались в небольшие опорные пункты, запирающие сухопутные пути между небольшими озерами и болотами.

Таким образом, уже к исходу 1924 г. финны имели на Карельском перешейке законченный постройкой укрепленный район, существенно опередив тем самым оборонительное строительство в СССР. Однако следует понимать, что качественно финские сооружения сильно отличались в худшую сторону от построенных позже советских укреплений, как по материалам, так и по вооружению.

Практически сразу после постройки стало ясно, что линия Энкеля имела существенные недостатки, поэтому уже в 1927 г. началось обсуждение вопроса по дальнейшему совершенствованию обороны. Реально к строительству приступили в 1931-1932 гг. Руководил ими теперь уже финский военный инженер Й.К. Фабрициус. В первую очередь работы стали проводить на правом фланге, где возводился новый передовой укрепленный узел Инкеля, примыкавший своим правым флангом к берегу Финского залива. В последующие годы строительство новых сооружений развернулось и на других участках укрепленного рубежа, причем помимо узля Инкеля в 1938-1939 гг. был построен всего один новый опорный пункт Суурниеми, в остальном новое строительство велось в существующих опорных пунктах линии Энкеля.

В отличие от периода 1920-1924 гг. в 1930-е гг. долговременных сооружений на Линии Маннергейма , строилось очень мало, порой считанные единицы в год. Однако все эти объекты были значительно мощнее и сложнее в своем устройстве. Пик фортификационного строительства на Линии Маннергейма пришелся на вторую половину 1930-х. В 1936 г. были разработаны проекты трех сооружений (Sk-10, Sj-4, Ink-6), представляющих собой совершенно новый тип укрепления - комплекс из одной или нескольких огневых точек и заглубленных казарм-галерей. Впоследствии, такой тип сооружения получил наименование «миллионер» (или «миллионник») из-за непомерно высокой для финляндского бюджета стоимости постройки.

Первые «миллионеры» Линии Маннергейма обладали в основном фронтальными пулеметными казематами, амбразурные стены и покрытия которых сооружались из броневых плит. Применение таких плит резко снижало количество бетона и уменьшало высоту сооружения, однако стойкость бронированных казематов впоследствии оказалась недостаточной. Строительство таких ДОТ велось в основном в 1937 г. Однако, начиная с 1938 г., проектируются «миллионеры» с пулеметными казематами по типу полукапонира - для фланкирующего огня. Интересно также, что в 1939 г. финны стали применять цельнолитые броневые колпаки для наблюдения и самообороны с помощью специальных пистолетов-пулеметов.

Помимо сооружений миллионного типа в конце 1930-х гг. наЛинии Маннергейма строились и более простые сооружения: в основном это были капониры, совмещенные с казармами. Также начиная с 1938 г. начинается массовая реконструкция старых сооружений 1920-х гг. В основном старые фронтальные ДОТ перестраивались в убежища или полукапониры. Но иногда на базе этих примитивных построек возводились и постройки миллионного типа, таким, например, стал объект Sk-2. Наиболее поздние типы построек Линии Маннергейма - это небольшие пулеметные капониры и полукапониры, построенные лишь в небольшом количестве. Наиболее характерны они для узла Муолаанкюля. Их строительство началось осенью 1939 г, и было прервано началом Зимней войны.

Линия Маннергейма сыграла исключительно важную роль в Советско-финляндской войне 1939-1940 гг. Несмотря на то, что большинство новых сооружений было не достроено или не до конца оборудовано, финнам удалось закрепиться в районе главной оборонительной полосы, остановив на несколько зимних месяцев превосходящие силы Красной Армии, не обладавшей в те годы опытом прорыва укрепленных рубежей. Тем не менее, после проведения серьезной и обстоятельной подготовки в феврале 1940 г. Линия Маннергейма была прорвана.

В настоящее время, не смотря на то, что подавляющая часть сооружений линии находится в разрушенном состоянии, ее опорные пункты представляют значительный исторический интерес и как инженерные сооружения, и как места тяжелейших боев Зимней войны.

Историко-культурным центром «Серебряное Кольцо» разработаны экскурсии по Линии Маннергейма . Экскурсии освещают различные этапы Советско-финской войны и включают в себя полевой обед, во время которого можно познакомиться с бытом, снаряжением и вооружением частей Советской и финской армий, подержать в руках макеты вооружения, сфотографироваться с элементами снаряжения. Экскурсии цикла проводятся по расписанию или в любое время по запросу.

Карту для данной статьи любезно предоставил Евгений Балашов, автор-составитель книги «Линия Маннергейма. Оборонительный щит Финляндии от идеи до воплощения».

В 1939-1940 годах прошлого века финны смогли доказать всему миру, что идея обороны собственных границ с использованием укрепрайонов (УРов) не изжила себя полностью. Финны смогли построить на Карельском перешейке множество защитных сооружений для артиллерии и пулеметов, различного рода подземных складов и убежищ, возвели ряд противопехотных и противотанковых заграждений, сделав основным козырем ДОТы. Именно ДОТы составляли основу прочной обороны, и, хотя их было не так много, они были расположены в нужном количестве и в нужных местах.

Линия Маннергейма, названная так в честь финского маршала, представляла собой цепь укреплений протяженностью в 135 км и глубиной до 90 км на Карельском перешейке от берега Финского залива до Ладожского озера . Берег залива был прикрыт береговыми батареями крупного калибра, а в районе Тайпале на берегу Ладожского озера финны возвели ряд железобетонных фортов, установив в них по 8 единиц 120-мм и 152-мм береговых орудий.

При этом основой укреплений выступал сам рельеф местности . Всю территорию Карельского перешейка покрывали лесные массивы, пересекали десятки малых и средних речушек, множество озер. В лесах повсюду встречались многочисленные валуны и каменистые гряды. Бельгийский генерал Баду отмечал: «Нигде в мире не видел я природных условий более благоприятных для постройки укрепленных линий, чем на Карельском перешейке ».

Основой линии были тактически связанные друг с другом бетонные сооружения – ДОТы, убежища и командные пункты . Главная позиция линии Маннергейма насчитывала 22 опорных пункта, занимающих по фронту 3–4 км и в глубину до 1–2 км. Каждый опорный пункт состоял из нескольких железобетонных ДОТов и дополнительных полевых укреплений (ДЗОТов, блиндажей, пулеметных гнезд, стрелковых окопов). Опорные пункты были оборудованы минными полями, противотанковыми заграждениями и многочисленными рядами колючей проволоки.

Разделяют по постройке на первое поколение (1920-1937 годы) и второе поколение (1938-1939 годы). ДОТы первого поколения были достаточно небольшими, рассчитанными на установку 1-2 пулеметов, не имели убежищ для гарнизона и какого-либо внутреннего оборудования. Толщина их железобетонных стен доходила до 2 м, а толщина перекрытий составляла 1,75-2 м. Впоследствии большинство этих ДОТов были модернизированы: стены были утолщены, на амбразуры поставили броневые плиты.

ДОТы второго поколения получили у финского населения название «миллионники», поскольку стоимость их превышала 1 млн. финских марок. Всего было возведено 7 таких ДОТов. Инициатором их постройки выступил вернувшийся в 1937 году в политику барон Маннергейм, который смог выбить в правительстве средства на их постройку.

«Миллионники» представляли собой большие современные железобетонные сооружения, имевшие по 4-6 амбразур, преимущественно фланкирующего действия, из которых 1-2 могли быть орудийными. Одними из самых совершенных и сильно укрепленных ДОТов были Sj4 «Поппиус» (имел амбразуры для ведения огня в западном каземате) и Sj5 «Миллионер» (имел амбразуры для ведения огня в обоих казематах).

ДОТы фланкирующего огня назывались казематами «Ле Бурже», по имени французского инженера, внедрившего их еще в Первую мировую войну. Такие ДОТы были отлично замаскированы снегом и камнями, что сильно затрудняло их обнаружение на местности, помимо этого пробить эти казематы с фронта было практически нереально.

По данным, содержащимся в книге «Тайны и уроки Зимней войны», линия Маннергейма насчитывала около 280 железобетонных пулеметно-артиллерийских ДОТов . Не слишком много – около 2 ДОТов на 1 км фронта, если вытянуть их все в одну линию, но ведь они располагались на глубину в 90 км. Таким образом, один ДОТ приходился почти на 43 км 2 . Конечно, помимо ДОТов имелось множество других инженерных укреплений, но именно ДОТы были основой, сердцевиной каждого опорного пункта.

ДОТы-невидимки

Казалось бы, что может быть проще – обнаружили ДОТ, выкатили на прямую наводку орудие и всадили снаряд ему в амбразуру. Однако такое можно встретить лишь в кино или на картинах. Реальные финские ДОТы атакующие красноармейцы не могли увидеть в принципе, они скрывались за насыпными холмами. Достать их огнем артиллерии или танков не представлялось возможным.

Основная трудность при борьбе с финскими ДОТами заключалась в том, что все они были очень умело привязаны к местности и расположены так, что с большого расстояния были просто не видны, скрываясь в складках местности или лесу, а приблизится к ним вплотную артиллерия и танки не могли из-за многочисленных искусственных и что самое главное естественных препятствий.

Помимо этого многие доты предназначались только для фланкирующего огня и с фронта были не видны вовсе. Для стрельбы по ДОТу танк или орудие приходилось разворачивать, подставляя бок огню с фронта.

Отличное расположение огневых точек на местности приводило к многочисленным ошибкам артиллерийских наблюдателей, которые просто не видели разрывов своих снарядов или неправильно определяли дальность до цели. В итоге советская пехота оказывалась один на один с ДОТом, окружающими его ДЗОТами и траншеями финской пехоты. А стреляли финские пехотинцы отменно.

Как результат — огромный расход боеприпасов на каждый ДОТ, большие потери в танках и людях, войска топчутся на одном месте, несмотря на подавляющее превосходство во всех видах вооружений.

Общие черты финских ДОТов

Данные сведения взяты из доклада от 1 апреля 1940 года командарма 2-го ранга Н.Н. Воронова, начальника артиллерии Красной Армии. Позднее он станет знаменитым главным маршалом артиллерии, который уже в 1943 году вместе с Рокоссовским будет принимать капитуляцию 6-й немецкой армии в развалинах Сталинграда.

1. Практически большая часть ДОТов находилась на поверхности , и только ряд из них частично врезался в складки местности или склоны холмов. Говорить о подземных сооружениях в данном случае не приходится (тем более о многоэтажных), в лучшем случае некоторые ДОТы можно отнести к полуподземным. Объяснением этому служит то, что в условиях Карельского перешейка очень трудно подобрать места, где сооружения возможно бы было опустить под землю. Здесь либо скальный грунт, либо очень близко к поверхности находятся грунтовые воды, либо вообще болото.

2. Большая часть ДОТов предназначалась для ведения фланкирующего огня (стрельбы вдоль фронта) во фланг атакующим войскам и не проектировалась для отражения фронтальных атак. Можно отметить, что каждый ДОТ прикрывал подходы к соседнему ДОТу. С фронта такие ДОТы были защищены складками местности (строились на обратных скатах высот, или имели перед собой искусственные насыпные холмы, или лес). Большинство ДОТов было недоступно для пушек и для танков атакующих. Фланкирующий огонь позволял гарнизонам ДОТов отсекать атакующую пехоту от своих танков.

3. По проектам ДОТы должны были выдерживать прямые попадания снарядов калибром до 203 мм , но на практике часть из них была изготовлена из бетона низкого качества (300-450 кг/кв.см. при минимальной для фортификационных сооружений сопротивляемости – более 750 кг/кв.см.).

4. ДОТы отапливались печками (хотя отдельные ДОТы были оборудованы центральным отоплением). Освещение частично электрическое, частично с помощью керосиновых ламп типа «Летучая мышь». Снабжение водой из колодцев, вырытых в казармах. Отхожих мест в ДОТах не было. Связь между ДОТами частично телефонная, частично лишь зрительная.

Данный доклад не очень понравится наркому Ворошилову, но отражал истинное положение дел на линии Маннергейма. Данная линия обороны не шла ни в какое сравнение с французской линией Мажино , которая имела и многоэтажные мощнейшие оборонительные сооружения, и солидную артиллерию, включая орудия крупных калибров. Этот же доклад содержит также информацию о том, что финская армия имела очень незначительное количество артиллерийских орудий, в основном устаревших систем.

В своих мемуарах Воронов перечислил образцы финской артиллерии. Здесь были 37-мм противотанковые пушки «Бофорс» (данные орудия уже в ходе боев финны ухитрялись запихнуть в ряд ДОТов), 3-дюймовые русские орудия образца 1902 года, 12 и 15-см гаубицы системы Шнайдера времен Первой мировой войны. Большая часть снарядов для финской тяжелой артиллерии была произведена до 1917 года, по причине чего до 1/3 снарядов просто не взрывались.

Устанавливать в ДОТы финнам по большей части было просто нечего, поэтому большинство из них были пулеметными. Артиллерийскими были лишь 8 ДОТов . При этом ряд из них даже не имели специальных приспособлений для крепления пулеметов (казематных систем), финны применяли в них обычные станковые и ручные пулеметы.

Пулеметчик, сидя на велосипедном седле, мог вести огонь по противнику несколько часов без перерыва .

Постоянных гарнизонов, обученных ведению боя в таком сооружении, многие ДОТы не имели, их занимали обычные стрелковые подразделения, которые приносили с собой вооружение, боеприпасы и продовольствие, т.е. часть ДОТов просто не имела запасов для длительной автономной деятельности.

Установка на ДОТы, построенные позднее 1936 года, бронеколпаков, использующихся для защиты наблюдателей, оказалась ошибочной – они лишь демаскировали сооружение. Более подходящие для наблюдения за местностью и не демаскирующие ДОТ перископы были не по карману достаточно бедной финской армии.

В конце концов, ни крайне удачное расположение, ни стойкость защитников не принесли финнам победы. Линия Маннергейма была прорвана, сказалось огромное численное и техническое превосходство Красной Армии. Все ДОТы, оказавшиеся на пути советской пехоты, были уничтожены либо тяжелой гаубичной артиллерией, либо саперами.

/По материалам popmech.ru , army.armor.kiev.ua и ru.wikipedia.org /

Оболганная победа Сталина. Штурм Линии Маннергейма Иринчеев Баир Климентьевич

Прорыв Линии Маннергейма 11 февраля

В 08.40 утра 11 февраля 1940 года советская артиллерия (четыре артиллерийских полка) открыла ураганный огонь по финским позициям от озера Сумма-ярви до болота Мунасуо. Артподготовка длилась два часа двадцать минут и по силе была сравнима с артподготовками в битве при Вердене в Первую мировую войну.

Только 24-й корпусной артиллерийский полк выпустил по финским позициям 14 769 снарядов. Артиллерийские командиры сами были впечатлены масштабами подготовки:

«Впервые наш полк принимает участие в такой мощной и организованной артподготовке. Арт. подготовка под Липола по сравнению с этой являлась только репетицией. В период арт. подготовки противник пытался вначале вести огонь, к концу арт. подготовки замолчал. Полк точно выполнил таблицу огня».

Советские командиры-танкисты при планировании прорыва Линии Маннергейма: помощник командира 20-й танковой бригады по технической части военин-женер 2-го ранга Олейников, командующий бронетанковыми частями 7-й Армии комбриг Вершинин и полковник Дементьев. Из коллекции Баира Иринчеева.

В 11.00 в наступление на «Поппиус» двинулся 245-й стрелковый полк при поддержке тяжелых Т-28 и легких Т-26, и уже в 12.24 на руинах «Поппиуса» было поднято красное знамя. Это вызвало ликование в штабе дивизии и еще больше воодушевило бойцов.

Рота лейтенанта Мальма, оборонявшая район ДОТ № 4 «Поппиус», не сумела ничего сделать. До этого батальон Линдмана находился в секторе Меркки, где заболоченная местность не позволяла массово использовать танки. Вид нескольких десятков советских танков поверг солдат роты в шок. Тем не менее солдаты роты оказали огневое сопротивление. К концу дня от роты осталось 16 солдат из 100.

Командир 2-го батальона 9-го пехотного полка майор Линд-ман потерял управление своим подразделением. В некоторых западных источниках упоминается, что Линдман был ранен, но согласно журналу боевых действий 8-го пехотного полка Линдман ранен не был, а просто потерял управление и самоустранился от событий.

Советские танки и пехота проследовали на север от захваченного «Поппиуса» и остановились у испытательного бункера, где окопались на ночь. С утра 12 февраля наступление продолжилось, и уже днем финское командование приняло решение отказаться от обороны занимаемых рубежей и отойти на вторую линию обороны, состоявшую из полевых укреплений под прикрытием грандиозного противотанкового рва.

Во второй половине дня командир 5-й пехотной дивизии полковник Селим Исакссон позвонил в Выборг командующему 2-м армейским корпусом Эквисту и произнес: «Ну вот и все, они прорвались». Эквист как мог подбодрил полковника, пытаясь внушить ему, что еще не все потеряно.

В районе «Миллионника», где на высоту «Язык» наступал батальон 255- го стрелкового полка, ситуация развивалась иначе. Штурмовые группы очистили от финнов южную часть «Языка», приблизились вплотную к ДОТ и блокировали его к 12.40 дня. Финнам не удалось удержать траншеи южнее ДОТ, несмотря на переходы в контратаки.

Рафаэль Форт, рядовой, 4-я рота 9-го пехотного полка:

«…11 февраля русские не так сильно нас обстреливали, а вместо этого перешли в наступление правее нашего ДОТ, против южной оконечности высоты «Палец». Наша рота попыталась зачистить окопы при помощи автоматов и ручных гранат, но это нам не удалось. Русские все ближе и ближе продвигались к ДОТ по траншеям. В то время как русская пехота приближалась к правому входу, один русский танк пошел в атаку на ДОТ в лоб, очевидно, решив блокировать левый выход из ДОТ. Настало время работы для противотанковой пушки. Она стояла рядом с левым входом. Расчет быстро изготовился к стрельбе. Командир расчета стоял внутри ДОТ в пулеметном каземате и командовал оттуда. Они сделали много выстрелов трассирующими снарядами, но танк все приближался и приближался к нам. Когда танк подошел на 150–200 метров, противо-танкисты в него все же попали. Танк остановился и загорелся. Командир расчета закричал по-фински: «Прямое попадание!» Я не знал, что это значит, но выскочил из ДОТ и крикнул это же слово расчету, который уже радовался победе у пушки. Подбитый танк горел всю ночь. Лейтенант Эрикссон вытащил блокнот и записал фамилии командира расчета и наводчика. «Рассчитывайте на медаль», - кратко отметил он. Если бы танк сумел блокировать левый вход в ДОТ, а пехота правый, то мы бы оказались в западне.

Вскоре после того, как русский танк загорелся, русский пулемет открыл огонь по левому входу в ДОТ. У нас рядом с ДОТ был небольшой ДЗОТ с пулеметом, но угла поворота нашего пулемета не хватало, чтобы открыть ответный огонь. Мы втроем стояли в ДЗОТ, наблюдая за горящим танком. Слева Артур Хой-ар, посередине наш комвзвода Хекерстедт и я справа. Внезапно в амбразуру влетели осколки, они попали между Артуром и Хекерстедтом. Комвзвода покачнулся, отдал честь и произнес: «Передайте привет дому!» Осколок попал ему в сердце, и он умер у меня на руках. Артуру осколками посекло правую руку. Он убежал в ДОТ на перевязку.

Между тем русская пехота сумела приблизиться вплотную к западному каземату и забралась на крышу ДОТ. Они залегли на крыше и стали сбрасывать с крыши камни и песок, чтобы заблокировать правый выход из ДОТ. Это им удалось, вход был полностью завален. Нужно было срочно что-то предпринять».

Младший лейтенант Леканов, командир штурмовой группы 245-го стрелкового полка:

«…Разведав передние долговременные сооружения, мы перешли на левый фланг, где обнаружили самый большой ДОТ № ООН. Он находился на высоте «Язык» и простреливал по просекам надолбы и траншеи вправо до ДОТ № 006 и влево до озера Сумма-ярви. Этот ДОТ и вся высота командовали над нашим левым флангом.

В день прорыва Линии Маннергейма командир саперного батальона старший лейтенант Грабовой назначил мою группу в резерв. На ДОТ № ООН были направлены две блокировочные группы под руководством младших лейтенантов Маркова и Емельянова.

Час спустя пришел посыльный с приказом: командир части ждал нас на наблюдательном пункте.

Блокировочная группа товарища Маркова, - сказал он мне, - лежит справа от ДОТа в надолбах, прижатая к земле сильным огнем противника. Танки ей помочь не могут, так как склон высоты слишком крут. Другая группа, товарища Емельянова, действующая тоже справа, попала под ураганный минометный и артиллерийский огонь врага. Емельянов ранен. Немедленно выступайте со своей группой на помощь товарищам и уничтожьте ДОТ№ ООН(?)…

Мы вышли из леса к высоте и сразу попали под минометный огонь. Ползком с тяжелыми ящиками взрывчатого вещества стали пробираться к траншеям. Я приказал бойцам снять маскировочные халаты, так как на черном фоне вспаханной снарядами земли они лишь демаскировали нас.

Выл мороз, но мы все обливались потом. Наконец добрались до ближайшей траншеи. Вместе с пехотинцами попытались осмотреть ДОТ, но показавшийся в этот момент белофинн бросил в нас несколько гранат. Короткая очередь пулемета - и враг был уничтожен.

Белофинны заперлись в своей подземной крепости.

С ящиками взрывчатки мы пробрались на покрытие ДОТа. Стали присматриваться, куда заложить заряд. Кругом земля. ДОТ пронизывал высоту, как тоннель.

Бойцы стали кидать гранаты в вентиляционные трубы ДОТа, но это, видимо, не причинило финнам особого вреда.

Тогда сапер Завьялов пробрался в траншею с тыльной стороны и приблизился к самым дверям ДОТа. Хотя в дверях была щель, но огня оттуда не вели. Завьялов, видя, что противник не отвечает, решил бросить гранату. Но только он успел встать, как раздался выстрел, и отважный сапер упал.

Злость охватила нас.

Боец Мокрое пробрался было сзади к Завьялову на помощь, но враг огнем заставил его лечь.

Надо было спасать товарищей.

Как это сделать, смекнул сапер Солин. Он предложил завалить камнями двери ДОТа. Заметив это, финны открыли минометный огонь, но поздно. Дверь завалили камнями, щель закрылась…

ДОТ был огромный. Я понял, что взятого нами взрывчатого вещества будет недостаточно для подрыва его. Но идти в тыл за добавочной порцией взрывчатки - значит выпустить белофиннов из ДОТа.

Уложили имевшийся заряд под дверью и произвели взрыв. Под его воздействием двери согнулись: белофинны в наших руках - не выйдут.

Пехота быстро окружила ДОТ и заняла тыльные траншеи.

Я доложил о своих действиях командиру стрелкового батальона и отошел с группой на исходный рубеж, где командир части приготовил для нас взрывчатое вещество».

Рафаэль Форт, рядовой, четвертая рота 9-го пехотного полка:

«Командир роты Эрикссон принял решение перейти в контратаку от восточного входа ДОТ и выбить противника с крыши западного каземата. Мы быстро собрались, для боя удалось собрать всего тридцать гранат - пятнадцать на деревянной ручке и пятнадцать лимонок. Мой командир отделения Гуннар Инго встал чуть повыше на склоне высоты, я же был поближе ко входу в ДОТ. Я отвинчивал колпачки у гранат, а Гуннар выдергивал шнуры и изо всех сил кидал их в направлении западного каземата. После того как мы использовали все пятнадцать гранат, ребята кинулись в атаку на крышу. В ближнем бою они сумели выбить русских и заставить их отступить обратно в траншеи. Я продолжил кидать лимонки в сторону отходящих русских. Я не успел использовать все гранаты, как с крыши мне на руки упал один из наших ребят. Его прошило очередью из русского пулемета, а так как я стоял недалеко от стены, я сумел его поймать и утащил в ДОТ на перевязку. Ему попало в спину несколько пуль, ранение было тяжелое.

Когда я затаскивал раненого в ДОТ и посмотрел направо, то увидел, что пули из русского пулемета ударяются в камни и песок в каком-то метре от нас. Я втащил раненого внутрь и начал звать санитара. Санитар был финскоязычным и знаками показал мне, что ему сначала надо перевязать другого раненого. Он как раз перевязывал руку Артуру Хойару. Я положил раненого на носилки рядом с Артуром и санитаром. Раненый плакал и просил меня, чтобы я помолился за него. Я попытался объяснить ему, что на крыше идет бой и мне нужно срочно туда вернуться, но он все повторял и повторял: «Не уходи! Не уходи от меня!» Я объяснил ему, что санитар его перевяжет сразу, как освободится. Я также сказал ему, что мама наверняка научила его молиться, хотя бы «Отче Наш». «Бог наверняка поможет тебе в твоем положении», - добавил я и поспешил к выходу. В дверях я столкнулся с ребятами, которые возвращались с зачистки крыши. Они рассказали, что один наш погиб и лежит на крыше западного каземата. Во всеобщей сумятице боя проверить это было невозможно.

Лейтенант Эрикссон остался доволен результатами боя. Нас оставалось в ДОТ порядка 30 человек. В большинстве это были ребята из взвода фенрика Скаде, восемь было из пулеметной роты. Раненые, которые могли передвигаться сами, ушли из ДОТ в тыл. Тяжелораненых вывезли на лодочках-волокушах…

Стало тихо и спокойно. Танк продолжал гореть, освещая все вокруг. Русские, очевидно, тоже спали после тяжелого дня. Один за другим наши ребята говорили, что «выйдут ненадолго» и в ДОТ оставалось все меньше и меньше бойцов.

Поздно вечером в ДОТ появился лейтенант Мальм, командир соседней роты для того, чтобы обсудить ситуацию с Эрикссо-ном. Я слышал часть их разговора, так как только что сменился с поста и как раз возился с примусом, пытаясь приготовить кофе. С Мальмом в ДОТ пришло четыре или пять бойцов. Мальм пытался в течение дня связаться с «Миллионником» и послал несколько связных, но все они погибли. Лейтенанты обсуждали положение порядка часа. Из их разговора я ничего не понял. Уже совсем поздно вечером 11 февраля лейтенант Эрикссон упаковал рюкзак, взял шинель и со словами: «Я пошел отсюда, не хочу позволить русским замуровать себя здесь» - вышел из ДОТ. После того как лейтенант покинул ДОТ, мой командир отделения Гуннар Инго произнес: «А мы, кто здесь остался, значит, позволим себя замуровать!»

Через какое-то время в ДОТ вернулся фенрик Скаде. В траншее он столкнулся с лейтенантом Эрикссоном, который приказал Скаде вернуться в ДОТ и удерживать его. Очевидно, Эрикссон направился в блиндаж фенрика Финне, чтобы обсудить ситуацию. Финне же был ранен осколками и умер от ран в госпитале 21 февраля.

Очевидно, при разговоре в траншее фенрик Скаде доложил Эрик-ссону о том, что большая часть его взвода самовольно покинула ДОТ и находится неизвестно где. Это вывело Эрикссона из себя, и он приказал Скаде вернуться в ДОТ и прочно его удерживать».

Далее в рассказах очевидцев и архивных документах начинаются расхождения относительно событий вокруг «Миллионника». Младший лейтенант Леканов утверждает в своих воспоминаниях, что уже в пять утра 12 февраля ДОТ был уничтожен подрывом:

«Мы вошли в состав блокировочной группы лейтенанта Прудникова. Надо было перенести на ДОТ несколько сот килограммов взрывчатки. Несмотря на усиленный обстрел со стороны белофиннов, саперы дружно пробирались к ДОТу. Потом стали вытаскивать из траншей ящики с взрывчатым веществом и укладывать их на левом (речь, очевидно, идет о западном каземате ДОТа. - Прим. авт.).

За ночь на ДОТе выросла целая гора из ящиков с взрывчаткой. Пехота отошла в траншеи. По моему сигналу поднесли огонь к запальным трубкам.

Потрясающий грохот. Громадное пламя ударило в небо. Все мы были засыпаны землей. В ушах долго звенело, кружилась голова.

Подошли к месту взрыва. На всю его глубину - воронка диаметром до 10 метров. Железная арматура разлетелась в прах. Кругом метров на пятьдесят все почернело.

Громадный ДОТ вместе со своим гарнизоном прекратил свое существование.

Примерно о том же говорят советские архивные документы. В оперативных сводках 255-го стрелкового полка говорится о двух подрывах западного каземата «Миллионника» 11 февраля штурмовыми группами (в донесениях полка «Миллионник» описывается как два отдельных ДОТ: № ООН - восточный каземат и № 002 - западный каземат). Однако отмечается, что 11 февраля ДОТ продолжал действовать. По оперативной сводке от 12 февраля, в 03.05 утра западный каземат был подорван.

Однако в ДОТ все еще находились финские солдаты, среди них был и уже знакомый нам Рафаэль Форт:

«Ночь прошла. На рассвете нас в ДОТ осталось всего-навсего шесть человек: фенрик Скаде, Туннар Олин, Арвид Аура, Йоханнес Бенгс, Карл Холмберг и я сам, Рафаэль Форт. Все мы были пулеметчики, за исключением фенрика Скаде. Позже выяснилось, что в закоулках ДОТ находятся еще два бойца. Это были Туннар Сторм из Маллакса и финскоговорящий парень, наверное, сапер».

Интересно, что Форт вообще не упоминает в своих воспоминаниях, что в ДОТ все еще находилась группа артиллерийских разведчиков 2- го тяжелого дивизиона под командованием лейтенанта Уггла. Он также ничего не говорит о подрыве ДОТ в ночь с 11 на 12 февраля. Возможно, это объясняется тем, что все финны находились в это время в восточной и центральной частях ДОТ, в 20–30 метрах от западного каземата, а сам западный каземат был не занят финнами.

«Утром 12 февраля, когда мы выглянули из амбразур, то увидели плотные колонны Красной Армии, марширующие по дороге мимо нашего левого фланга на север. Они шли через опорный пункт шестой роты.

Лейтенант-артиллерист Уггла, не подчинявшийся Эрик-ссону, решил оставить ДОТ утром 12 февраля. По его рассказу, группе артразведчиков пришлось прорываться из ДОТ с боем, так как на крыше опять находились советские саперы, готовящие следующий подрыв ДОТ. В 12.07 лейтенант Уггла добрался до второй линии финской обороны и доложил командованию 8-го полка, что: 1) в ДОТ осталось 18 бойцов из роты Эрикссона; 2) эти 18 бойцов забаррикадировались в ДОТ и боятся из него выйти из-за подрыва, который случился ночью.

Создается впечатление, что артиллерийские наблюдатели и пулеметчики в ДОТ вообще не общались между собой, иначе как Уггла мог не знать, что в ДОТ оставалось всего шесть бойцов? Подобное отсутствие общения нельзя объяснить незнанием языков, так как весь личный состав 2-го тяжелого артиллерийского дивизиона был из провинции Вааса, и родной язык у них был шведский. Тем не менее штаб 8-го пехотного полка принимал дальнейшие решения исходя именно из донесений Уггла.

На выручку осажденному гарнизону «Миллионника» 8-й пехотный полк бросил в контратаку на ДОТ роту пехоты при поддержке четырех пулеметов, но тщетно. Финны наткнулись на интенсивный пулеметный огонь и были остановлены в нескольких сотнях метров севернее ДОТ. Они уже видели бетонные развалины и красное знамя, установленное бойцами 255-го стрелкового полка на крыше ДОТ. После этого они отступили на исходные позиции. Больше из «Миллионника» к своим никто не вышел, и так родилась легенда о гарнизоне ДОТ, погибшем в полном составе внутри своей подземной крепости.

Очевидно, расчет противотанковой пушки у восточного каземата «Миллионника» также покинул поле боя вечером 11 февраля или утром 12 февраля, так как их пушка 12 февраля досталась 255-му стрелковому полку в качестве трофея».

Рафаэль Форт описал последние часы гарнизона «Миллионника»:

Наверное, было около 12 часов дня, когда к нам по траншее в ДОТ сумели пробраться двое связных. Они передали нам приказ лейтенанта Эрикссона немедленно оставить ДОТ. Лейтенант Эрикссон принял решение на отход на вторую линию обороны. Я заметил, что связные - Хьертель из Кревлакса и Стрем из Естерханкмо сильно нервничали. Они призывали нас покинуть ДОТ немедленно. На это фенрик Скаде ответил, что командир роты приказал ему удерживать ДОТ и что он никуда не пойдет.

Связные снова и снова повторяли, что нужно немедленно уходить. Скаде и бровью не повел. В конце концов мы, оставшиеся в ДОТ солдаты, сказали ему, что раз командир роты отдал приказ на отход из «Миллионника», то нужно приказ выполнять. На это Скаде ответил: «Хорошо, пойдем, только сначала давайте попьем что- нибудь». Кто-то из нас принес примус, но он не работал, так что остались мы без кофе.

Мы втроем заползли в воронку, чтобы держать военный совет, В первую очередь избавились от всего лишнего. Оставили на месте сухарные сумки, я выкинул обе планшетки. Винтовки тоже оставили в воронке. На нас теперь осталась только форма и маскхалаты, почерневшие от грязи. На руках оставались перчатки. Мы решили ползком и перебежками вернуться к ходу сообщения.

Я заметил, что впереди в 100 метрах кто-то машет мне рукой из окопа. В то же время огонь стал стихать, так что я смог сделать длинную перебежку. Я подумал, что это наша вторая линия обороны и наши машут мне. Из окопа была видна только голова солдата. Я пустился бежать туда из последних сил. Когда я был в десяти метрах от окопа, оттуда приказ на отход из «Миллионника», то нужно приказ выполнять. На это Скаде ответил: «Хорошо, пойдем, только сначала давайте попьем что-нибудь». Кто-то из нас принес примус, но он не работал, так что остались мы без кофе.

Примерно через полчаса связные направились на выход из ДОТ. Я последовал за ними. Кто покинул ДОТ после нас, я не знаю, но Аура, Бенгс и Хольмберг в результате вышли к своим. Скаде и Олин по какой-то причине задержались в ДОТ, они оба были из одной деревни Бренде.

Отойдя на 20–30 метров от ДОТ, я оглянулся, но больше из ДОТ никто не вышел, на крыше тоже никого не было видно. Перед тем как покинуть ДОТ, я взял с собой фотоаппарат лейтенанта Уггла, всякую полезную мелочь и два кожаных планшета для карт. Не знаю, чьи это были вещи. После этого я взял винтовку и последовал за связными по траншее.

Связные быстро бежали по траншее, хотя на дне лежали спутанные обрывки телефонного кабеля и прочий мусор, мешавший продвижению вперед. Когда мы были в примерно 200–300 метрах от блиндажа фенрика Финне, связные остановились. С этого места их послали к нам в «Миллионник» с приказом на отход. Вокруг не было ни души, на дне траншеи лежал противогаз и всякая мелочь. Мы выглянули из траншеи и увидели три русских танка, направляющихся в сторону второй линии нашей обороны. В тех местах, где танки переваливали через траншеи, края траншеи были частично обрушены.

Мы поспешили дальше на север и вскоре достигли развилки ходов сообщения. Мы втроем побежали по правому ответвлению, впереди связные, я за ними третьим. Я полагался на ребят, думал, что они сумеют найти своих. Вскоре мы прибыли к проходному блиндажу, который был построен прямо на ходу сообщения. Мы пробежали через него и через какое-то время нашли еще один блиндаж. Дальше хода не было. Русская артиллерия била по этому участку из сотни батарей и бесчисленных минометов, шум стоял ужасный.

Мы вернулись к развилке траншеи и повернули налево. Через какое-то время ход сообщения кончился, и началась дорога, по которой нас снабжали. Я узнал это место, так как в ночь на субботу забирал здесь пайки с несколькими другими ребятами. Мы пошли дальше по дороге, и нас обнаружили русские. Вокруг засвистели пули. Нам пришлось свернуть с дороги налево, на участок, обработанный русской артиллерией. Снега на этом участке почти не осталось, и нам удалось продвинуться примерно на сто метров, под прикрытием обломков деревьев и прочего мусора. Но тут мы дошли до границы участка, который обрабатывала артиллерия. Перед нами стояла стена снега высотой в метр. Дальше продвигаться было невозможно.

Мы втроем заползли в воронку, чтобы держать военный совет. В первую очередь избавились от всего лишнего. Оставили на месте сухарные сумки, я выкинул обе планшетки. Винтовки тоже оставили в воронке. На нас теперь осталась только форма и маскхалаты, почерневшие от грязи. На руках оставались перчатки. Мы решили ползком и перебежками вернуться к ходу сообщения.

Первый связной вскочил и побежал. Когда он был в 20–30 метрах от воронки, я изготовился к старту, но второй связной меня опередил, и я оказался последним. Я вскочил и пробежал 10–15 метров, и тут вокруг запели пули. Бросился на землю. Дальше продвигался перебежками и ползком. Примерно через 100 метров на земле лежал один из связных, сраженный несколькими пулями. Я бросился на землю рядом с ним. Он не произнес ни слова. Наверное, он был уже мертв.

От этого места я сумел продвинуться еще на 50–60 метров вперед. Там лежало много побитых наших, и я подумал, что наша четвертая рота здесь полегла полностью. Позже я выяснил, что это был пункт эвакуации погибших. Отсюда их должны были вывозить в тыл на санях. Но это было уже невозможно. Погибшие остались лежать на поле боя.

Я заметил, что впереди в 100 метрах кто-то машет мне рукой из окопа. В то же время огонь стал стихать, так что я смог сделать длинную перебежку. Я подумал, что это наша вторая линия обороны и наши машут мне. Из окопа была видна только голова солдата. Я пустился бежать туда из последних сил. Когда я был в десяти метрах от окопа, оттуда выскочило около двадцати солдат. И что же я увидел? Они все были русские. Я застыл на месте, как будто окаменел. Я не понимал, сон это или явь. Несколько десятков русских поднялись из окопа и подошли ко мне, все оживились, и стало шумно. Все они говорили одновременно. Несколько солдат обыскали меня. Кто-то забрал фотоаппарат лейтенанта Уггла. Перчатки мне оставили. В результате у меня остались только часы, которые были спрятаны под маскхалатом, и обручальное кольцо.

Ко мне подбежал русский офицер, и начался длинный поход в тыл к русским, в плен. Впереди шел русский офицер, сзади двое солдат с винтовками на изготовку. Я шел вперед, смотрел вокруг, в голове был туман. Я видел русскую боевую технику - танки, механизированные части. В голове промелькнула мысль, что еще немного, и русская армия устроит парад победы на Сенатской площади в Хельсинки.

А солдаты - их были тысячи. Только в этом месте было явно больше одного пехотного батальона. Навстречу мне шли плотные колонны пехоты, они шли туда, где противник прорвал финскую оборону в самом слабом месте в Ляхде.

Как видно из моего рассказа, я попал в плен к русским при отступлении из «Миллионника». Два с лишним месяца плена в России - совсем другая история».

После обмена пленными Рафаэль Форт выяснил, что случилось с остальными защитниками «Миллионника»:

Арвид Аура, Иоханнес Бенгс и Курт Холмберг покинули ДОТ вскоре после нас, но на развилке ходов сообщения пошли налево и попытались уйти по дороге снабжения. Они тоже попали под обстрел русских, вернулись в ход сообщения и забились в «лисью нору» в стене траншеи. Через какое-то время на дороге появился русский патруль. Русские солдаты спрыгнули в траншею и прошли мимо «лисьей норы», не заглянув в нее. Пройдя пару сотен метров по ходу сообщения, русский патруль вернулся обратно и отправился восвояси, два раза пройдя в двух метрах от моих товарищей.

Когда стемнело, русские танки отправились в тыл заправляться горючим и пополнить боекомплект. Русская пехота также отошла назад и развела костры. Троица моих товарищей видела это, когда под покровом ночи сумела проскользнуть мимо русского боевого охранения и вышла на вторую линию обороны.

В результате в «Миллионнике» осталось четверо: фенрик Скаде, пулеметчик Олин, рядовой Гуннар Сторм из шестой роты и неизвестный финский сапер. Солдаты экипировались для прорыва из ДОТ, оставив внутри все лишнее, и стали ждать команды фенрика на прорыв. Фенрик Скаде, единственный офицер, хорошо знал расположение финских траншей и огневых точек, и солдаты полагались на него. Когда, по мнению Скаде, наступил хороший момент для прорыва, все четверо выскочили из ДОТ. Пройдя всего 20 метров по ходу сообщения на север, они увидели в ходу сообщения группу красноармейцев. В результате группе пришлось отступить обратно в ДОТ и запереться изнутри. Красноармейцы сразу окружили вход и предложили финнам сдаться. Скаде сдаваться в плен не собирался. Красноармейцы начали кидать в амбразуры гранаты, но все четверо уцелели.

Через какое-то время эти переговоры красноармейцам надоели, и ДОТ был подорван. Взрывом убило троих, рядовой Сторм был контужен и тяжело ранен, но остался жив. Он потерял сознание, через какое-то время очнулся, и обнаружил, что вся его левая кисть превратилась в кровавое месиво. Сторм пополз к пролому в стене, который образовался после подрыва. Когда он появился в проломе, красноармейцы открыли по нему огонь, но не попали. Какой-то командир приказал прекратить огонь, подбежал к Сторму и помог ему выбраться из пролома и встать на ноги. Таким образом, Сторм оказался последним, кто выбрался из ДОТ живым, искалеченный, как сам ДОТ».

Легенда о «Миллионнике» продолжала жить и после войны. В 1999 году руины ДОТ посетил ветеран 8-го пехотного полка, безуспешно штурмовавший ДОТ 12 февраля 1940 года. В 1999 году ветеран по-прежнему верил, что в ДОТ погибло 18 его товарищей.

Остается непонятным, когда именно был совершен окончательный подрыв «Миллионника», убивший его последних защитников. Рафаэль Форт говорит о том, что подрыв был произведен днем 13 февраля, но это единственное упоминание этого дня. Это означало бы, что Скаде, Олин, Сторм и неизвестный финский сапер ночевали в «Миллионнике» еще одну ночь с 12 на 13 февраля. В пользу версии Форта говорит оперативная сводка 255-го стрелкового полка № 140 от 03.00 13 февраля 1940 года, в которой упоминается только один взятый пленный, то есть сам Рафаэль Форт. Так или иначе уже днем 12 февраля ДОТ перестал действовать как боевая единица, так как в нем оставалось всего четыре бойца и вряд ли они вели огонь из пулеметов ДОТ.

Вернемся в центр укрепленного района, где 12 февраля 1940 года части 245-го стрелкового полка продолжили наступление вдоль дороги на Кямяря в сторону второй оборонительной линии финнов.

Уже в середине дня оборона в районе командного бункера рухнула и финны начали неорганизованный отход на вторую линию обороны. Необходимо отметить, что телефонная связь была полностью разрушена уже 11 февраля и больше не восстанавливалась. Использование связных также было малоэффективным в условиях прорыва обороны и всеобщего хаоса, так как многие связные погибали или прибывали с донесениями и приказами через час после написания донесения или приказа. Сплошной линии фронта не было, части 245-го стрелкового полка, саперы, связисты, отступающие остатки рот 9-го пехотного полка, контратакующие роты 8-го пехотного полка - все перемешались на поле боя. Днем 12 февраля, когда финским частям уже был отдан приказ на отход на вторую линию обороны, выяснилось, что группа радистов, посланная утром в командный бункер, сумела туда пробраться и установила связь с штабом 8-го пехотного полка. Штаб 8-го полка сразу дал им приказ на отход, но было уже поздно. Группа оказалась блокированной в командном бункере. По данным капитана Оксанена, в командном бункере оставалось также 29 раненых, в большей части шведскоязычных солдат из 9-го пехотного полка. Красноармейцы окружили бункер и заставили всех сдаться, угрожая взорвать бункер. Из 29 попавших в плен только девять вернулись в Финляндию после войны. Другие документы и рассказы очевидцев эти данные не подтверждают.

К вечеру 12 февраля все финские части отошли на вторую оборонительную линию. К месту прорыва были срочно переброшены резервы - 13-й и 14-й пехотные полки, которые должны были перейти в контрнаступление ранним утром 13 февраля. Два батальона 14-го пехотного полка должны были начать наступление в 07.30 из района севернее озера Сумма-ярви и выйти на рубеж реки Маяйоки, батальоны 13-го пехотного полка должны были присоединиться к наступлению в районе дороги на Кямяря. Батальоны 14-го пехотного полка сумели выполнить задачу и вышли к реке Маяйоки, откуда днем были вытеснены обратно советскими танками и пехотой. У дороги на Кямяря батальоны 13-го пехотного полка были раздерганы на затыкание дыр в обороне и не сумели начать наступление. В утреннем бою был смертельно ранен командир 14-го пехотного полка полковник Вяйно Полттила.

В 11.00 советская артиллерия начала артподготовку, и вскоре стрелки и танки бросились в атаку на финскую линию обороны. Финны надеялись, что противотанковый ров задержит танки, но советские саперы подорвали стены рва, открыв тем самым путь танкам. Финские противотанковые пушки были утеряны при прорыве основной полосы обороны, теперь у финнов остались только противотанковые гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Однако советские танки не спешили приблизиться к траншеям на расстояние броска гранаты, а методично расстреливали финские позиции из пушек и пулеметов. Часть советских танков под командованием капитана Архипова проскочила финские позиции и направилась к финнам в тыл, застав врасплох артиллеристов 2-го тяжелого дивизиона:

«Вошли в просеку, двинулись по ней на северо-восток. Километра через два свернули на другую просеку, увидели впереди с десяток толстых бревен. Скрученные проволокой, они были подвешены к деревьям на тросах как раз поперек просеки и на высоте танковой башни. Это было новое для нас препятствие - противобашенный барьер. При плохой видимости - в туман, ночью, в сумерках - танк, если он на полном ходу врежется в барьер, как минимум погнет пушку и башенный пулемет, а как максимум может и без башни остаться.

Лес вокруг старый, деревья толстые - ни обойти, ни свалить. Но на то она и есть - солдатская смекалка. Противник рассчитывал, что мы хотя бы задержимся перед препятствием, пока размотаем тросы да распутаем проволоку. А наши ребята вышли из танков с пилами, и за пятнадцать минут от барьера и следа не оставили.

Пока пилили, слушали звуки артиллерийской стрельбы. Недалеко уже огневые позиции. Судя по всему, там не менее дивизиона, орудий десять- двенадцать. Гаубицы. Я переговорил по радио с Клевцовым, с Кулабуховым - уточнили время атаки и сигнал. Пошли просекой к огневым позициям.

Еще несколько минут ходу - и мы у цели. Лес поредел, в просветах среди заснеженных елей вижу на поляне земляные полукапониры. В них стояли гаубицы, вели огонь куда-то за дальний лес - стволы подняты очень высоко. А рядом с нами - добротные землянки. Из одной выскочил солдат в белом фартуке и с поварешкой в руке, да так и застыл, вытаращив глаза на танки.

Советские бойцы осматривают трофейные орудия 2-го отдельного артиллерийского дивизиона. ЦГАКФФД СПб.

Как было у нас условлено, даю радиосигнал, дублирую ста ракетами, и танки с трех сторон врываются на огневую позицию. Видимо, артиллеристы не были обучены стрельбе по танкам. А может, просто их паника охватила - они кинулись врассыпную. А поскольку здесь располагались на значительном отдалении друг от друга три гаубичные батареи, то бегущие фигурки, сотни две солдат и офицеров, заполнили все видимое пространство. Мы захватили 12 исправных орудий, три склада с боеприпасами, снаряжением и продовольствием. Не оказалось поблизости только транспорта - ни конных упряжек, ни автомашин, ни тракторов. Даже следов колес или гусениц мы не нашли. Этот факт, а также стационарная, с прочными полукапонирами, огневая позиция и складские помещения свидетельствовали о том, что мы еще находимся в пределах главной оборонительной полосы Линии Маннергейма, но уже в ее тылах, на последней позиции.

Так оно и оказалось. К исходу 13 февраля, на третий день наступления, 123-я стрелковая дивизия с приданными ей танками- 112-м танковым батальоном 35-й легкотанковой бригады и 90-м батальоном 20-й танковой бригады - прорвала главную оборонительную полосу на всю ее глубину (6–7 км), расширив прорыв до б км. Суммский узел сопротивления, с его 12 дотами и 39 дзотами, был полностью разгромлен».

Часть финских артиллеристов разбежалась, часть заперлась в блиндаже. Советский танк въехал на крышу блиндажа, но крыша выдержала вес боевой машины. После кратких переговоров и отказа финнов сдаться советские саперы подорвали блиндаж со всеми, кто был внутри. Всего в блиндаже смерти, как его потом прозвали, погибло 32 человека. Семь из погибших в блиндаже были артиллерийские разведчики, днем раньше вырвавшиеся из «Миллионника».

Прорыв второй линии обороны в Ляхде 13 февраля означал окончательный прорыв Линии Маннергейма. Оборудованных позиций у финнов не осталось вплоть до промежуточной линии. 15 февраля 1940 года в 1б.00 главнокомандующий финской армии маршал Маннергейм принял решение об отходе на промежуточную линию обороны. Начался отсчет последних недель войны.

Лейтенант Степан Петрович Комлев, командир танковой роты 91-го танкового батальона 20-й танковой бригады. Награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза за действия роты при прорыве Линии Маннергейма. Уроженец деревни Подлитовье Новгородской области, командир танкового батальона Комлев погиб в бою 10 октября 1944 года в Литве. ЦГАКФФД СПб.

За прорыв Линии Маннергейма многие бойцы и командиры были награждены Золотой Звездой Героя Советского Союза. Посмертно были награждены старший лейтенант Емельянов, командир штурмовой группы, бравшей «Миллионник», комбат-2 245-го полка капитан Сорока, погибший 13 февраля при штурме второй линии финской обороны.

Майор Артур Викинг Линдман, кадровый офицер финской армии, считал разгром своего батальона и прорыв Линии Маннергейма личным позором. В августе 1941 года, командуя 2-м батальоном 13-го пехотного полка севернее Ладоги, майор Линдман повел батальон в атаку, ища смерти и избавления от душевных страданий. Оно пришло в виде советской пули. 13 августа 1941 года майор Линдман скончался от ран в 19-м полевом госпитале.

Что мы знали о «линии Маннергейма»? Реальной проблемой, с которой пришлось столкнуться советским войскам, был недостаток разведывательных данных о финских укреплениях. Маршал Б.М. Шапошников начал свою речь на совещании 14–17 апреля 1940 г. словами: «Имелись, как говорил