Плакат ты записался добровольцем редактировать надпись. Ты записался добровольцем

Мировой классикой агитационного плаката является изображение какой-либо личности, сурово сверлящей глазами зрителя и показывающей на него пальцем. Образ был всерьез использован такое неприличное количество раз, что ныне любое такое изображение считается пародией — на одного из основоположников, «Дядю Сэма» авторства Джеймса Флагга или «Ты записался добровольцем?» Дмитрия Мора.

(Залогиньтесь, чтобы почистить страницу. )

Немного истории

Наиболее полная коллекция агитационно-серьезных плакатов «с пальцем » собрана у А. Лебедева.

В 1914 г. журнал «Лондон опинион» вышел с обложкой, изображающей сверлящего взглядом и показывающего пальцем на зрителя военного министра Великобритании лорда Китченера. Надпись гласит: «Ты нужен своей стране».

После начала Первой Мировой войны ее переделали в военный плакат.

В январе 1916-го появился новый плакат, на этот раз рисованный и без перчатки. Изображен показывающий пальцем на зрителя Джон Буль (собирательный британский образ, аналог Дяди Сэма).

В июле 1916-го, когда Америка готовилась к участию в Первой мировой, иллюстрация Джеймса Монтгомери Флагга с надписью «Что ты делаешь для готовности?» с изображением Дяди Сэма печатают на обложке еженедельного журнала «Леслис». В том же году в США иллюстрацию снабжают крупной надписью «Ты нужен мне в армии Соединенных Штатов» и печатают миллионами экземпляров.

Позже плакаты с использованием того же графического приема выходят в Италии, Германии, дореволюционной России.

Во время Второй мировой войны плакат с Дядей Сэмом снова стали использовать в агитационных целях. А в 1920-м Дмитрий Моор создает знаменитый плакат, который становится такой же классикой в СССР, как флагговский плакат с Дядей Сэмом во всем мире.

Дядя Сэм и плакаты

Дядя Сэм (англ. Uncle Sam) — один из самых узнаваемых образов Америки. Его обычно изображают крепким пожилым человеком с тонкими решительными чертами лица, со старомодной бородкой, в цилиндре цветов американского флага, в синем фраке и полосатых панталонах. Дядя Сэм возник как олицетворение США во время британо-американской войны 1812 года.

Дядя Сэм в политической карикатуре, худ. Томас Наст, 1877

Его мегаизвестность имеет несколько объяснений, самое популярное из которых гласит, что все грузы для армии США маркируются штемпелями «U» and «S» (United States, но гораздо смешнее было расшифровать как инициалы Uncle Sam).

Во время Первой мировой Дядя Сэм получил особую известность благодаря тому самому плакату. Он сурово смотрел и указывал на читателя пальцем, а подпись под картинкой гласила «Ты нужен мне в армии Соединённых Штатов» (англ. I want you for U.S. army). Художник Дж. М. Флагг признался, что использовал собственное лицо как модель для Дяди Сэма. Плакат давно считается мировой классикой, количество пародий на него не поддается исчислению.

Ты записался?

Красноармеец с плаката Д. Мора, вопрошающий, записался ли ты добровольцем, в России такая же классика, как и его американский прототип Дядя Сэм. До сих пор часто используется в фотожабах.

Подпись под политическим плакатом (1920), призывавшим к вступлению в Красную армию (художник Дмитрий Моор). Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. М.: «Локид Пресс». Вадим Серов. 2003 … Словарь крылатых слов и выражений

Родина-мать зовёт! - У этого термина существуют и другие значения, см. Родина мать (Волгоград). Ираклий Моисеевич Тоидзе … Википедия

Дядя Сэм - (англ. Uncle Sam) персонифицированный об … Википедия

Дядюшка Сэм - Дядя Сэм Дядя Сэм (англ. Uncle Sam) персонифицированный образ Соединённых Штатов Америки. Дядю Сэма зачастую изображают высоким пожилым человеком с тонкими решительными чертами лица, со старомодной бородкой, в цилиндре цветов американского флага … Википедия

СССР. Литература и искусство - Литература Многонациональная советская литература представляет собой качественно новый этап развития литературы. Как определённое художественное целое, объединённое единой социально идеологической направленностью, общностью… … Большая советская энциклопедия

Моор Дмитрий Стахиевич - настоящая фамилия Орлов (1883 1946), график, заслуженный деятель искусств РСФСР (1932). Мастер островыразительного политического плаката («Ты записался добровольцем?», 1920), сатирического рисунка. * * * МООР Дмитрий Стахиевич МООР (наст. фам.… … Энциклопедический словарь

Дега, Эдгар - Эдгар Дега Edgar Degas … Википедия

Орлов, Дмитрий Стахиевич - Дмитрий Стахиевич Орлов Дата рождения: 22 октября 1883(1883 10 22) Место рождения: Новочеркасск Дата смерти: 24 … Википедия

Ларио, Хуан - Ларио Санчес Хуан Lario Sanchez Juan Дата рождения 1918 год(1918) Место рождения Мадрид Испания Принадлежность … Википедия

Накашидзе, Михаил Александрович - Михаил Александрович Накашидзе Дата рождения 1873 год(1873) Место рождения … Википедия

Книги

• Советский политический плакат. Золотая коллекция , . Советский политический плакат XX века - знаковое явление в современной мировой культуре. Наибольших высот он достиг в период 1918-1970 годов: от первой годовщины Октября 1917 года до… Купить за 658 руб
• Капитаны , Гумилев Николай Степанович. Вы держите в руках удивительную книгу. Это гимн Капитанам - отважным хозяевам своей судьбы, первооткрывателям и авантюристам, всем тем, "кто дерзает, кто хочет, кто ищет" . Стихотворение"…

"Ты записался добровольцем?"

1920.

Советский график Дмитрий Стахиевич Орлов (1883-1946), взявший себе псевдонимом имя Моора – героя знаменитой драмы Шиллера «Разбойники», писал: «Требования, которые вправе предъявить наша страна художнику, - необычайно велики. Он должен быть не только профессионалом, мастером своего дела, но и гражданином своей страны, и средствами своего художественного мастерства служить великому делу борьбы за социализм, за построение бесклассового общества». Эти «фанерные» фразы не должны казаться нам данью художника режиму, при котором ему приходилось жить и творить. Без сомнения, Моор был истинным фанатиком коммунистической идеи, он был преданным слугой советского строя. Как писал его товарищ П. Алякринский, Моор отличался какой-то «необыкновенной твердостью и непримиримостью во взглядах на жизнь, искусство». Порой кажется, что его мышление было таким же контрастным, резким, как и его плакаты, не предполагавшие никаких полутеней, оттенков – в них только черное или белое, причем в огрубленном виде. В этом смысле его можно назвать Демьяном Бедным плаката. Следует отметить, что фанатичная левая (а потом коммунистическая) целеустремленность Моора была присуща ему еще задолго до революции 1917 года. Тогда в своих карикатурах он, пользуясь появившейся после 1905 года свободой слова, «бичевал» самодержавие и его министров (в промежутках между рисованием банальных афиш для синематографа или гламурных концертов Вертинского). После Февральской революция 1917 года он мог уже без оглядки на цензуру потешаться над царем-неудачником «Николашкой», потом над генералом Корниловым, Керенским и прочими противниками левых. Естественно, что переворот 25 октября 1917 года был и его, Моора, триумфом. Впоследствии он стал сотрудничать в «Окнах РОСТА» и в ГлавПУРе (Главное политическое управление Красной армии), в котором стал заведующим агитационно-художественной частью. Это была важная, комиссарская должность. Наверняка Моор тогда ходил в «кожани» и уж точно он не голодал, как Петров-Водкин и другие художники. Позже Моор писал: «Наступила Великая пролетарская революция. Она дала мне огромные возможности в работе. Теперь я мог вступить в бой против врагов рабочего класса на защиту завоеваний революции <…>. Не оставляя работы в печати, я искал новых массовых форм изобразительной речи. Я стремился к тому, чтобы язык художника звучал наравне с речью политического оратора. Такой трибуной для меня явился революционный плакат. Плакаты того времени ожесточенно боролись с контрреволюцией, вдохновляя красных бойцов к победе, призывая тыл к активной помощи фронту». И это было отчасти правдой. Нужно отметить, что Белое движение вчистую проиграло красным войну не только на поле боя, но и на словах, в пропагандистском смысле. Конечно, основы этого поражения лежат в неясной, расплывчатой идеологии Белого движения, лидеры которого были исключительно военными и не обладали даром политиков и ораторов. Трудно представить себе, что генералы Деникин или Юденич, подобно своему противнику Троцкому, могли бы часами произносить перед толпой зажигательные речи, увлекать и подчинять ее себе, как Крысолов своих хвостатых жертв. К тому же белые опасались революционной риторикой оттолкнуть от себя монархические и правые антибольшевистские силы. Поэтому, отвергая политически выгодную для них социалистическую терминологию, белые лидеры лишались мощного идейного оружия. Они вообще с подозрением относились к социалистам. Поэтому в рядах антибольшевистских сил так и не всплыл такой яркий оратор, каким был Керенский. Белые генералы говорили только о возрождении армии, восстановлении порядка и туманно обещали после победы предоставить народу России самому выбрать политический строй. Такая политика, названная «непредрешенчеством», была неубедительной для тех, кого Ленин весьма биологично назвал «массами». В итоге Белое движение в глазах разных слоев народа ассоциировалось с восстановлением ненавистного тогда почти всем без исключения самодержавия. Зато примитивной, но доходчивой для миллионов неграмотных жителей страны социалистической пропаганде большевиков, осуществляемой талантливой левой интеллигенцией (такими людьми, как Моор, Маяковский и легион им подобных), Белое движение ничего противопоставить не смогло. Даже в сравнении с плакатом Моора аналогичные белогвардейские плакаты проигрывают и в цветовом решении, и в динамике, и в тексте: вместо грубого мооровского окрика-напоминания: «Ты записался добровольцем?» - с вербовочных плакатов Белого движения звучат интеллигентские вялые вопросы: «Отчего вы не в армии?»; «Почему ты не на фронте?» Так и слышишь в ответ: «Как же, сейчас все брошу». Несмотря на бумажный голод, большевики завалили страну агитационным материалом – текстами речей и портретами своих «вождей», декретами и плакатами. Из конца в конец страны разъезжали агитационные поезда (Моор был одним из тех художников, кто их оформлял), собиравшие толпы изголодавшихся по зрелищу людей. Большевики победили не только штыком, террором и страхом, но и романтическими песнями, необычайной «былинной» униформой (кстати, сшитой по эскизам художника Билибина еще для Временного правительства), рифмованными словами о будущем «царстве равенства и братства», смешной, запоминающейся сатирой, построенной на противопоставлении огромных, мужественных фигур в буденовках – «защитников и строителей нового мира» - и мелких, уродливых, толстопузых «буржуинов», золотопогонных «черных баронов», их алчных до русского угля и леса друзей-интервентов, от которых нужно во что бы то ни стало защищать, как от супостатов, «социалистическое Отечество». В умелом использовании социалистических и отчасти патриотических мотивов, сюжетов и образов, в грубости языка и примитивной доходчивости состояла гигантская сила большевистской пропаганды. И Моор был одним из ее столпов. Во многом благодаря ему агитационный плакат стал могучим оружием в борьбе за сознание «масс». Моор, как Ленин и Троцкий в политике, не стесняясь, упрощал действительность, примитизировал содержание и художественную форму этих плакатов, подстраивал их под сознание простолюдинов, привыкших к лубку, даже переиначивал с этой целью лубочные сюжеты на советский лад. Такими были его плакаты «Петрограда не отдадим», «Смерть мировому империализму», «Прежде один с сошкой, семеро с ложкой. Теперь кто не работает, тот не ест», «Рано пташечка запела…», «Советская репка». Уместно заметить, что большевики относились к своим плакатам так же трепетно, как к декретам, и те, кто сдирал или портил плакаты, могли пойти под расстрел как «контрреволюционеры». По своей сути плакаты Моора были примитивно античеловечны, они воспевали бескомпромиссную жестокость к противнику. Плакаты Моора «Врангель еще жив, добей его без пощады», «Красный подарок белому пану» излучали ненависть, что вполне отвечало общему психологическому состоянию общества, погрузившегося в пучину братоубийства. Как раз в этой обстановке у Моора и появился знаменитый плакат «Ты записался добровольцем?». Моор так описывает свое произведение: «На этом плакате – красноармеец, указывающий пальцем, глаза его устремлены прямо на зрителя и поворачиваются по ходу его. Я собрал много разговоров по поводу этого плаката. Некоторые мне говорили, что они стыдились его, что им было стыдно не записаться добровольцами». Произведение Моора не было оригинально. «Плакат с пальцем» - так называли этот жанр, придуманный англичанами в 1914 году, в начале Первой мировой войны, когда появился вербовочный плакат Альфреда Лита с изображением бесцеремонно тыкающего пальцем (да еще в перчатке!) в зрителя военного министра лорда Горация Китченера и словами: «Британцы! Вы нужны Китченеру. Вступайте в армию своей страны! Боже, храни короля!»

Этот жест, великолепно использующий волшебное свойство перспективы и «не отпускающий» зрителя, с какой бы точки он ни посмотрел на плакат, оказался истинной находкой. Вначале его повторили в плакате, на котором Джон Буль, обобщенный британец, восклицает: «Who’s absent? Is it You?» («Кого не хватает? Тебя?»). затем идея перекочевала через океан, и вот уже Дядя Сэм с лицом создавшего его художника Д. М. Флагга призывает: «I want you for U. S. Army» («Ты нужен армии Соединенных Штатов»). Вот тут-то, в 1920 году, и использовал Моор американский плакат, заодно запечатлев себя в облике красноармейца в буденовке. А дальше уже можно говорить о целой коллекции «плакатов с пальцем». В каких только странах и по какому только поводу их не выпускали! Вряд ли плакат Моора в 1920 году принес советскому режиму реальную пользу. Те, кто были «комсомольцами-добровольцами», уже давным-давно служили в армии или гнили в могилах, Красная же армия, созданная Троцким, состояла из пяти миллионов призванных в принудительном порядке крестьян, и как раз в конце войны она доживала последние месяцы: готовилась грандиозная демобилизация, и тут уж было не до добровольцев – важно было сохранить в войсках квалифицированные кадры. Судьба же Моора после 1920 года сложилась весьма успешно: он основал «Крокодил», учил Кукрыниксов, рисовал десятки карикатур на врагов СССР, развращал простые души в журнале «Безбожник у станка», в общем, делал свое дело…

Евгений Анисимов. «Письмо турецкому султану. Образы России глазами историка». Санкт-Петербург, «Арка». 2013 год.