Раввин в России — больше не раввин. Зеэв вагнер: «основная жизнь – это энциклопедия! Зеев вагнер

Олег Кусов: Согласно историческим сведениям, евреи поселились на Кавказе более двух тысяч лет назад. В дальнейшем потомки тех переселенцев стали назвать себя грузинскими евреями. Чуть позже на территорию современных Азербайджана и Дагестана из Персии пришли горские евреи. По мнению многих историков, грузинские горские евреи имеют все основания считать себя коренными жителями Кавказа, поскольку о них стало известно гораздо раньше, чем, например, о многих горских народах. Слово раввину Зееву Вагнеру.

Зеев Вагнер: В иудаизме принято говорить, что мы все евреи, где бы они ни жили, это один народ. Если говорить с точки зрения научной, наверное, нужно говорить, что это этнические группы внутри еврейского народа. Это ашкеназийские евреи европейские, грузинские и горские. Горские пришли из Персии. Одна из версий, что горские евреи появились на Кавказе очень давно, пришли из Персии. По крайней мере, их язык - это фарси. Грузинские евреи появились на Кавказе, точно известно, более двух тысяч лет назад. Грузинские живут только в Грузии, а горские живут по всему Северному Кавказу и в Азербайджане. Ашкеназийские евреи появились с момента присоединения Кавказа к России. То есть в каждом районе через какое-то количество лет после присоединения Кавказа к России. Самая интересная группа - это грузинские евреи. Единственная еврейская группа, которая, с одной стороны, наверное, никто сильнее, чем грузинские евреи внешне, я не имею в виду лицо, а некоторыми внешними признаками не ассимилировались, то есть их родной язык грузинский был всегда. Обычно у всех еврейских групп был свой еврейский язык. Горские говорят не настоящем фарсе, а на еврейском диалекте фарси. Ашкеназийские евреи, которые сегодня говорят по-русски, но их деды говорили на идише. У бухарских евреев свой диалект, и так по всему миру, всюду есть свои еврейские диалекты. Грузия - это единственная страна, где у евреев никогда не было своего диалекта, по крайней мере, неизвестно об этом ученым. Столетиями там евреи говорят по-грузински. То есть они вросли в эту страну всеми своими корнями.

Олег Кусов: Многие представители аристократических христианских семей Грузии и Армении считают себя потомками первых евреев-переселенцев. Религиозная обстановка в Грузии во все времена благоприятствовала и иудеям. Традиции иудаизма в Грузии оставались крепкими даже в годы государственного гонения на религию.

Зеев Вагнер: С другой стороны, с точки зрения религиозной, это, наверное, в советское время была самая религиозная группа евреев. В их среде больше всего сохранялись обряды и обычаи иудаизма. Грузинские евреи интересны еще и тем, что это опять же единственные евреи, которые были крепостными. Нигде в мире, даже в Азии евреи никогда не были рабами, крепостными. Грузинские евреи до 1860 годов были крепостными. Сегодня они живут в Грузии и в России в больших городах. Еврейская жизнь Москвы или Питера без грузинских евреев просто невозможна.

Олег Кусов: Горские евреи живут по всему Кавказу, но наиболее крупные поселения находятся в Азербайджане и Дагестане.

Зеев Вагнер: Горские евреи, с научной точки зрения, это один народ, одна группа, где бы они ни жили на Северном Кавказе, но между ними не существует общих связей между горскими живущими в одних районах Северного Кавказе и, допустим, живущие в Азербайджане. Каждая группа живет более-менее обособлено. В Азербайджане сохранилось в городе Куба сегодня, если не брать Москву и Питер, это самое большое еврейское поселение на территории бывшего СССР, где строятся новые синагоги, где активно идет еврейская жизнь. Их много живет в Дербенте, Махачкале, Моздоке, Нальчике. До середины 90 была община в Грозном. Но во времена первой же чеченской войны евреи были среди беженцев. Наверное, и до сих пор остаются в Чечне, но никаких следов общинной жизни там нет.

Олег Кусов: Европейские евреи ашкенази приходили на Кавказ, как правило, с севера и запада, но значительно позже грузинских и горских. До второй половины 19 века российские власти запрещали ашкеназийским евреям селиться на Кавказе. Впоследствии их положение стало меняться. Например, активно развивающийся во второй половине 19 века регион Кавказских Минеральных вод особенно нуждался в хороших специалистах - врачах, обслуживающем персонале, торговых работниках. Здесь и пришлись ко двору евреи из других мест России. Наш корреспондент в Ставропольском крае Лада Леденева, раввин горячеводской синагоги Шертиль Шаломов и сотрудница еврейского агенства в России Ада Дамунян рассказывают о переселении евреев в этот регион.

Лада Леденева: Попав в многонациональные, многоконфессиональные Кавказские Минеральные воды, сторонний наблюдатель не всегда сможет отличить еврея от представителя других горских народов. Быть может потому, что большая часть местной еврейской общины, насчитывающая около 12 тысяч человек - выходцы из других республик. В годы становления курорта евреи съезжались на Кавказские Минеральные воды из самых разных уголков России.

Ада Дамунян: Сюда приехали, медсестры, врачи, больные. И так как здесь райские края, великолепный климат, то многие старались здесь остаться. Особенно медицинские работники, потому что они чувствовали себя нужными, при деле. Из России, средней полосы, из Москвы очень многие были. И они остались здесь их неплохо принимали. Потому что, если бы принимали человека плохо, он уехал бы куда-то еще. Если он начал движение, он всегда остановится там, где ему хорошо.

Лада Леденева: Немалое количество евреев попало на Кавказские Минеральные воды в годы Великой Отечественной войны в период эвакуации.

Шертиль Шаломов: Очень много было эвакуировано с территории Европы, Москвы, Советского Союза европейских евреев, которые в основном и по направлению были врачами, учителями, юристами и интеллигентный слой.

Лада Леденева: Евреи-переселенцы заимствовали не только языки местных народов, но и материальную культуру, некоторые обычаи.

Олег Кусов: Кавказ во все времена считался для иудеев удобным для проживания краем. Представители древнего народа чувствовали себя вполне комфортно среди многих кавказцев, особенно среди грузин и осетин. Хотя не обходилось и без отдельных эксцессов.

Зеев Вагнер: Нельзя, конечно, говорить, что Северный Кавказ всегда был тихим раем для евреев, как, например, называли Грузию грузинские евреи, которые всегда это подчеркивали, что они уезжают не из-за того, что к ним плохо относятся, а просто евреи хотят жить в Израиле. Конечно, на Кавказе все сложнее. Мусульманское окружение сказывалось. Но, в общем-то, так как это многонациональный край, не было же проблемы, что жили кто-то, евреи и русские. В любом городе, где жили евреи, там жили представители десятков национальностей, это действительно многонациональный, это не игры, когда говорят про Саратов, что там живут представители ста национальностей и перечисляют: два туркмена, два еще кого-то. Кавказ - это действительно многонациональный район, где люди разных религий жили всегда вместе. Эта жизнь вместе как-то заставляла спокойнее относиться к своей разности, скажем так, чем в России. Люди там более терпимы друг к другу. Хотя опять же никогда не был раем, и на Кавказе, как и в других местах мира, бывали кровавые наветы. Но в целом обстановка была стабильной. Сегодня в условиях того, что творится в Чечне и напряженности вокруг, конечно, ситуация другая. У меня как-то совпало, я был в одной из европейских столиц, приехала чеченская делегация. Мы жили на одном этаже в гостинице. Разговорился, и они мне начали рассказывать, какой Дудаев, который в одном из первых указов своих сказал отремонтировать синагогу. Как они хорошо относятся. Но я начал говорить, что я этим всем согласен, но что делать с тем, что происходит в последнее время, эта встреча была четыре года назад. Они, как, наверное, большинство чеченского руководства, это люди светские, что бы они ни говорили, они признавали, что это навязано извне.

Олег Кусов: Антисемитизм не был присущ кавказским народам. В разные периоды истории он приходил сюда извне, но ненадолго. Например, раввин Зеев Вагнер считает, что сегодняшние антисемитские настроения в Чечне появились совсем недавно, после того как в воюющую республику пошла финансовая помощь из арабского мира.

Зеев Вагнер: Это не с начала чеченской войны, но достаточно быстро появились, а затем стали усиливаться антисемитские тенденции в чеченской пропаганде. Видимо, это связано с тем, что деньги идут из Саудии, есть некоторое количество арабских боевиков, которые там воюют. Даже не столько из-за нескольких арабов, даже нескольких десятков, мы не знаем, сколько их там, но, я думаю, что из-за арабских денег, но сегодня пропаганда чеченских сепаратистов очень и очень антисемитская. Откровенно евреи называются среди первых потенциальных объектов захвата в заложники. Существует миф или мнение о том, что евреи все богатые, поэтому выгоднее захватить еврея, ясно, что его выкупят.

Олег Кусов: Но в самом чеченском народе, несмотря ни на что, живет чувство уважения к евреям. И это уважение еще более усилилось после поступка одного из бывших жителей чеченской столицы гражданина Израиля Бориса Шакурова.

Амина Азимова: Недавно я услышала историю, которую поначалу восприняла как очередную легенду, порожденную войной, о том, что некий очень богатый еврей из Израиля вернулся в Грозный. Причем не на побывку, не на денек-другой, а для того, чтобы остаться здесь жить. Рассказывали, что якобы он отыскал свой лет 15 назад проданный дом на улице Московской, выкупил его, вернее то, что от него осталось, у нынешних хозяев и даже, поверите ли, разрешил этим самым хозяевам получить за него компенсацию, если власти в Чечне все же надумают ее платить. На днях я встретилась с загадочным израильтянином, вернувшимся в Чечню в столь, казалось бы, неподходящее для этого время.

Борис Шакуров с семьей до 1989 года жил в Грозном, работал руководителем среднего звена на обувной фабрике. У Шакуровых в чеченской столице был добротный дом в так называемом еврейском куяне, в районе Бароновского моста. Теперь он, конечно же, в руинах. В конце 80 годов прошлого столетия на волне перестроечного ветра перемен Шакуровы решили уехать на историческую родину. Борис говорит, что тогда они каким-то наитием каким-то внутренним чутьем ощущали, что скоро по всей стране будет очень горячо. И потому, отказавшись от первоначального решения поселиться в Ленинграде, семья эмигрировала в Израиль.

Почему же он вернулся именно сегодня, когда в Чечне намного горячее, чем в далеком 89 году? Борис Шакуров на это отвечает, что, во-первых, он намерен заниматься в Грозном строительным бизнесом. Во-вторых, он родился здесь, вырос, вот и потянуло домой. "Я скучал по Грозному", - говорит Борис. Что тут ответишь? В Грозном, наверное, как и во всех городах мира, было так называемое еврейское местечко, где компактно проживали евреи вплоть до начала 90 годов, а некоторые даже до начала первой войны. Местечко это называлось улица Московская, недалеко от центра Грозного. Застроенная добротными, несмотря на внешнюю неказистость, частными домами, эта улица была местом самого большого еврейского поселения в Грозном. На Московской находилась лучшая в городе точка ремонта обуви и ювелирная мастерская, где всегда, даже в самые махровые советские времена можно было купить нечто более приличное и, выражаясь колоритным языком жителей этой улицы, более достойное хорошего человека, чем официально выложенный ассортимент украшений.

Еще в 19 веке в Грозном была построена и функционировала синагога. На улице Красных фронтовиков, конечно, так называли ее позднее, в старину была огромная площадь, на которой треугольником буквально в нескольких метрах друг от друга располагались мечеть, синагога и церковь. В исторических справочниках и давних путеводителях по Чечне записано, что по тем временам Грозный был чуть ли не единственным местом в мире, где храмы всех трех крупнейших конфессий были расположены на одной площади, разделенные всего лишь несколькими шагами. Теперь из этой троицы сохранилось всего лишь здание синагоги. Этот красивый особнячок, утопавший в зелени акаций и плакучих ив, в советское время занимали Союз писателей и Союз театральных деятелей ЧССР. В период между войнами его, шикарно отремонтировав, арендовала печально известная фирма Чечентелеком, по контракту с которой в республику приехали из Англии четыре специалиста по телекоммуникациям, похищенные и позднее убитые в Чечне.

Чеченцы исторически относились к евреям с большим пиететом. Этих вечных странников еще в прошлые времена предки чеченцев воспринимали как гостей. И это традиционно радушное отношение хозяев к гостям было распространенным и в советские времена и в постсоветский период. В начале 90, когда евреи в массе своей спешно стали покидать республику, чеченцы говорили, что это не к добру, что если уж евреи оставляют свои насиженные места, значит в воздухе действительно запахло большой бедой. Сегодня же, напротив, можно услышать, как многие местные жители передают друг другу слухи о том, что мир в Чечне, видимо, все же не за горами, потому что в Грозный возвращаются уехавшие отсюда десять лет назад дети Израиля.

Олег Кусов: Наш грозненский корреспондент Амина Азимова надеется, что процесс возвращения евреев в Грозный может стать предвестником долгожданного мира.

Наиболее проблематично, как отмечают некоторые исследователи, складывались в конце 19 века и в первой половине 20 отношения евреев с казачеством. По этому поводу Александр Розенбаум как-то даже пошутил со сцены: "Я исполняю казачьи песни наперекор фразе одного известного музыканта: "Быстрее рак на горе свистнет, чем еврей споет про казаков". В конце 19 века казаки настороженно относились к поселяющимся возле них иудеям. Образ жизни казаков и евреев, а значит сформированный им этнический характер, был разным. Но подобные взаимоотношения, как утверждает наш корреспондент в Ставропольском крае Лада Леденева, остались в прошлом. Под Пятигорском в станице Горячеводская Лада Леденева побывала в еврейской общине, где побеседовала с раввином горячеводской синагоги Шертилем Шаломовым, сотрудницей еврейского агентства в России Адой Дамунян и координатором еврейского агентства по делам молодежи Татьяной Якубовской.

Шертиль Шаломов: Отношения достаточно дружеские и сказать о влиянии здесь на этой земле, евреи за это не борются, по большому счету. Главная заповедь: не навреди, отдаляйся от политики, отдаляйся от власти. Наверное, это понятие, которое дает возможность адоптироваться еврейской общине в любом месте. С другой стороны, те митинговые времена прошли. И кто в душе казак, он занимается на самом деле казаческим делом - охраняет границы. Все остальные люди, которые живут в этом регионе, кто занимается делами, кто бизнесом, кто работой, таких неприятных отношений нет.

Лада Леденева: К примеру, в казачьем поселке Горячеводске близ Пятигорска евреям незачем было селиться общинами, они рассеялись точечно, покупая у местного населения дома в разных концах поселка.

Шертиль Шаломов: Есть такое понятие "местечко", есть понятие "гетто". Один из политических вопросов, который стоит в умах евреев, - нужно ли создавать гетто. Мы жили в Дагестане, в Махачкале у нас четыре улицы. Там жили евреи несколько тысяч семей. Здесь они такого анклава, где проживали бы евреи большим количеством, нет.

Ада Дамунян: У меня замечательный пример есть. Девочка, которая живет в Израиле, она была солисткой казачьего хора. Казачий ансамбль замечательный. Мы все ходили его смотрели, подпевали. А сейчас она уже год живет в Израиле. И в Израиле, она говорит, что подрабатывает тем, что поет казачьи песни в ресторанах. Она учится в университете. Нет какого-то барьера, я не вижу, по крайней мере.

Лада Леденева: Похоже, за 50 лет существования в горячеводской еврейской общине мало что изменилось. Ее представители по-прежнему занимаются торговлей и ремеслами. В основном шитьем и продажей шуб из натурального меха - нутрии, черно-бурой лисы и овчины. Есть среди евреев представители крупного бизнеса, занимающиеся разливом, транспортировкой и реализацией минеральной воды. По словам Шертиля Шаломова, зачастую в партнеры по бизнесу предприниматели берет своих соседей-казаков. Говорит координатор еврейского агентства по делам молодежи Татьяна Якубовская.

Татьяна Якубовская: Синагога является центром общиной жизни, культурной жизни. Но основные традиции сохраняются и передаются в семье. Если семья соблюдающая, так семья соблюдающая.

Лада Леденева: Особенно бережно в общине относятся к традиции еврейских праздников.

Татьяна Якубовская: Все еврейские праздники начинаются не утром, а начинаются с вечера. Суббота заходит накануне. То есть в пятницу вечером, когда в Иерусалиме появляются звезды, тогда наступает суббота. Для того, чтобы не запутаться местным евреям, специально есть календарики, в синагоге можно узнать, когда наступает суббота.

Ада Домунян: Встречается суббота как королева, как невеста, потому что это тот день, когда евреи, пусть в мыслях, но объединяются друг с другом. В каждой семье проходит благословение этого дня, и люди объединяются даже в соблюдении традиций принятия пищи. Определенные ритуалы, последовательность блюд, молитвы и обязательно все поют вместе песни. Есть специальные песни, которые поются только на шабат, есть просто национальные песни. Когда уже люди собрались вместе, они веселятся и радуются как могут этот день. И стараются не производить некоторых видов работ.

Татьяна Якубовская: Готовятся обязательно халы, две плетеные булочки. Конечно, немножко есть разница между ашкенази и горскими евреями. Но на ашкеназский стол, например, готовится фаршированная рыба, обязательно должно быть вино красное виноградное или виноградный сок. Песни в основном на основе Сидура, молитвенника. И они очень между собой могут разниться в смысле мелодий, каждый регион имеет свой напев, но основа - это именно субботние молитвы о мире, о спокойствии.

Лада Леденева: Любопытно, что порой еврейские традиции выражаются в ритуалах, о происхождении и значении которых можно только догадываться.

Татьяна Якубовская: Есть интересная притча насчет фаршированной рыбы. В семье одного раввина, он женился на молодой девушке, она постоянно делала фаршированную рыбу, отрезала ей хвост и только потом ставила печку. Он никак не мог понять, в чем дело. Он ее спросил: "А почему ты так делаешь?". Она говорит: "Ну как, моя мама так делала". Тогда они пошли к маме и спросили: "А почему вы так делали, вы отрезаете хвост у фаршированной рыбы?". "Потому что моя бабушка так делала". Нашли эту древнюю дряхлую старушку, говорят: "Почему вы отрезаете хвост у фаршированной рыбы, она же прекрасно в печку помещается?". Она говорит: "У моей бабушки в местечке была очень маленькая печка, куда эта рыба не помещалась, и поэтому ей отрезали хвост". Не спрашивая, почему, это на протяжении поколений так и передалось.

Лада Леденева: В отличие от религии и культуры основными носителями языковых традиций сегодня служат международные общественные еврейские организации. По словам педагогов, современная молодежь охотнее изучает иврит, нежели идиш, чтобы говорить на родном языке со своими сверстниками из Израиля.

Ада Домунян: Так как евреи живут достаточно дружно и в своих рядах имеют два языка это, может быть, немножечко разъединяло народ. Язык, который широко используется в Израиле, а следовательно, люди пытаются как-то идентифицировать себя и с Израилем в том числе, те изучают иврит. Это легче, нет такого разделения у людей.

Другие передачи месяца:

• Новая избирательная система в России

Несколько месяцев назад российские власти приняли решение депортировать из страны Зеэва Вагнера, раввина еврейской общины Тулы, зам. главного редактора Российской еврейской энциклопедии. Более того, ему запрещено появляться в России до 2019 года

Биография рава Вагнера по-своему уникальна. Став религиозным евреем еще в годы жизни в СССР, он в 1974 году репатриировался в Израиль, а в 1989-м вернулся в Россию в надежде помочь там возрождению еврейской жизни. И вот недавно, в конце 2014 года, он получил звонкую пощечину от российских властей.

Корреспондент “НН” Петр Люкимсон встретился с р. Вагнером, чтобы поговорить и о причинах его депортации, и о том, что вообще происходит сегодня с евреями России, есть шанс на возрождение российского еврейства или его состояние напоминает малую землю и нехоженую целину одновременно?

– Рав Вагнер, что побудило вас вернуться в Россию?

– Это произошло в 1989 году. Я поехал на Московскую международную книжную ярмарку, пробыл в Москве десять дней и вернулся с четким ощущением, что я там нужен. Тогда еврейская жизнь в России только-только возрождалась, и многое надо было начинать с нуля. Я обратился к руководителю издательства “Шамир” профессору Герману Брановеру, и он меня поддержал. Хотя, если честно, какого-либо конкретного представления о том, чем именно я буду там заниматься, у меня в тот момент не было. За исключением разве что одной идеи, которую я начал претворять лишь полгода назад и реализация которой снова была приостановлена из-за моего вынужденного отъезда из России. Речь идет о создании сети еврейских домов престарелых. Это огромная проблема: дети уезжают за границу, и старики-евреи остаются совсем одни. Есть также очень много пожилых евреев, у которых по разным причинам нет детей… Но создать даже один еврейский дом престарелых оказалось чрезвычайно сложной задачей. На первом этапе я занялся книгоиздательством – мы стали печатать в Москве различные еврейские книги, подготовленные в издательстве “Шамир”, и распространять их по всей территории бывшего СССР. Это оказалось куда рентабельнее, чем доставлять те же книги из Израиля. Затем я принял участие в создании одной из первых еврейских школ в Ленинграде, организовывал лагеря для еврейских детей. В 1991 году моя семья вернулась в Израиль, а я стал делить время между Израилем и Россией, занимаясь подготовкой и изданием Российской еврейской энциклопедии. С 2002-го по 2015 год я работал в Федерации еврейских общин России (ФЕОР), занимаясь теми общинами Центрального округа, в которых не было раввина, и возглавлял департамент образования этой организации. Как вы понимаете, в силу столь широкого круга обязанностей я “катался” по всей России от Калининграда до Владивостока включительно. За это время к работе в России приступили два моих сына: один стал раввином в Красноярске, другой – в Иркутске. И вот два с половиной года назад в Туле построили новую синагогу, у меня сложились особые отношения с местной общиной, и когда мне предложили стать ее раввином, я согласился. Как выяснилось, заниматься из Тулы делами Центрального округа даже удобнее, чем из Москвы: нет московских пробок и добраться до большинства городов намного проще. И вдруг в прошлом году у меня возникли первые проблемы с Федеральной иммиграционной службой. Ко мне пришли домой накануне прошлого Йом-Кипура и заявили, что как нарушитель закона я должен покинуть страну. Я действительно допустил нарушение: у меня была съемная квартира в Туле, но при этом осталась московская прописка. Правда, уже потом выяснилось, что если я не жил в Туле больше десяти дней подряд, то ничего не нарушал. А я действительно не жил там подряд больше этого времени, так как мне постоянно надо было куда-то уезжать. К тому же виза у меня ведь была российская, а не тульская, так что оставалось непонятным, почему я должен покинуть Россию, а не только Тулу.

– Вы не попытались оспорить это решение местных властей?

– Как раз этим сейчас занимаются мои адвокаты. Тогда же я просто, чтобы отделаться, не стал спорить, заплатил относительно небольшой штраф “за нарушение правил проживания” – 2 тысячи рублей. Это было ошибкой: заплатив штраф, я как бы признал свою вину. Но, как показали последующие события, дело было отнюдь не в прописке. Как говорят в таких случаях в России, “меня заказали”. Спустя три дня на выезде из Тулы меня остановил патруль ГАИ – якобы за езду с непристегнутым ремнем. Это было не так и, к тому же, как сейчас доказывают мои адвокаты, инспекторы по определению не могли видеть, пристегнут я или не пристегнут. Как раз в это время у меня кончилась рабочая виза. Я, чтобы не оставлять общину без раввина, въехал в Россию по туристической визе – в надежде, что вопрос с рабочей визой решится в самое ближайшее время. И тут меня снова вызывают в Тульское отделение Федеративной миграционной службы и сообщают, что так как я допустил целых два административных нарушения, меня высылают из России с запретом на три года въезжать на ее территорию. Это было уже серьезно, но этим дело не закончилось. Против меня завели новое уголовное дело по обвинению в том, что я, находясь на территории России как турист, занимался… миссионерской деятельностью. Причем на этот раз расследованием занималась не миграционная служба, а ФСБ – Федеральная служба безопасности. И в результате длительность запрета на въезд была увеличена с трех до пяти лет.

– И на чем основывалось это обвинение?

– Нашлось несколько свидетелей, которые показали, что я собирал евреев на молитву в синагоге, проводил уроки Торы и т.д.

– Простите, но это не миссионерская деятельность…

– Это мы с вами понимаем. Но когда офицер ФСБ задавал свидетелям вопрос: “Занимался ли раввин Вагнер миссионерской деятельностью” – те это подтверждали. Одним из этих свидетелей был теперь уже бывший председатель еврейской общины Тулы. Как утверждают “представители общественного мнения”, его роль в том, что мне пришлось покинуть Россию, была одной из основных. Но лично я не думаю, что он был инициатором всего этого; скорее всего, его просто использовали.

– Минутку! Все свидетели, заявившие, что вы занимались миссионерством, были евреями?

– Да, однозначно.

– И председатель еврейской общины заявил, что раввин занимался миссионерской деятельностью?

– Да, к сожалению, это так. Но потом были вызваны другие свидетели, которые объяснили фээсбэшникам, что иудаизм и миссионерство – вещи несовместимые, и тогда они заменили слово “миссионерская” на “религиозная”. То есть мне вменили в вину, что я занимался “религиозной деятельностью”.

– А что, в современной России это тоже преступление?

– Они уцепились за то, что я находился на территории России в качестве туриста, а потому мне этим было заниматься категорически запрещено. Но и я, и мои адвокаты настаивают на том, что ничего противозаконного в том, что религиозный еврей собирал миньян для молитвы и проводил урок Торы, нет. В конце концов, религиозный человек имеет право заниматься теми или иными видами религиозной деятельности – в этом и заключается свобода вероисповедания.

– То, что вашим делом занималась ФСБ, невольно наводит на мысль, что вас “заказали” на самом высоком уровне. Вы догадываетесь, кто именно и по каким причинам?

– Понятия не имею, даю честное слово. Более того, над этим ломают голову и многие мои друзья из числа руководителей еврейской общины.

– Вы упомянули о том, что какую-то роль в вашем деле мог сыграть председатель общины…

– Бывший председатель. Он был переизбран именно в связи с историей моей высылки. У меня и в самом деле были с ним непростые отношения, но почти повсюду в России председатель общины и раввин находятся в конфликте; можно назвать очень немного городов, где такого конфликта нет. Причин этому множество. Во-первых, раввин зачастую моложе председателя – сейчас в Россию на работу раввинами направляются молодые люди, которым порой еще нет 25 лет. Глава общины, как правило, намного старше. Он нередко создавал эту общину, до приезда раввина считался в городе “евреем номер один”, и вдруг оказывается, что “еврей номер один” – это не он, а раввин, и начинается борьба интересов и амбиций. Все это усугубляется тем, что председатель зачастую является светским человеком, ему откровенно не нравится, если евреи начинают заниматься той самой “религиозной деятельностью”, о которой мы только что говорили, он считает это проявлением религиозного мракобесия и засилья – и конфликт обостряется. В моем случае этот конфликт, как мне кажется, был связан с тем, что председателю было 75 лет, его вполне устраивало то вялое течение еврейской жизни в Туле, которое было до моего приезда, и затеянные мной перемены пришлись ему не по душе. Приведу только один пример: когда я приехал в Тулу, в городе насчитывалось около 10 еврейских проектов. Когда я уезжал – их было больше 50, и все активно развивались. Некоторых – тех, что считают, что евреи должны вести себя потише и не высовываться, – это, безусловно, раздражало. К сожалению, таких руководителей еврейских общин в современной России большинство: они хотят пользоваться всеми привилегиями своего статуса, но чтобы при этом евреи как можно меньше были евреями.

– И при этом нас уверяют, что еврейская жизнь в России бьет ключом и там нет никакого антисемитизма…

– Жизнь и в самом деле бьет ключом, проявлений антисемитизма немного, но в то же время чем дальше, тем больше становится понятно, что у евреев в России нет будущего. Или, точнее, будущего нет у российского еврейства. Это не значит, что мы должны опускать руки. Напротив, мы обязаны делать все, что можно, чтобы поставить заслон на пути той же ассимиляции, но чем дальше, тем становится понятней, что вся наша деятельность – это не заслон, а маленькая затычка. Уровень ассимиляции, особенно в российской глубинке, просто зашкаливает.

– А в крупных городах?

– В крупных городах ситуация получше, так как там у еврейской молодежи есть выбор. В областном центре, где проживает всего несколько тысяч евреев, у еврейского молодого человека такого выбора нет. Даже если он считает, что правильнее было бы жениться на еврейке, не станет жениться на девушке только потому, что она – еврейка. Он хочет, чтобы она, по меньшей мере, соответствовала ему по взгляду на жизнь, по духовным запросам, а найти такую в своем городе он не может. Кроме того, следует отдавать отчет в том, что, хотя в Москве и Питере выбор у молодежи вроде бы есть, подавляющее большинство еврейского населения этих городов очень далеко от всего еврейского и никак не связано с жизнью общины. Оно никак не связано с общиной и с каждым годом, по сути, все дальше и дальше отходит от своих еврейских корней. Поэтому когда говорят о возрождении российского еврейства, следует понять, что это невозможно – никогда еврейская жизнь, еврейская культура и еврейская религия не достигнут того размаха, который наблюдался до революции.

– Ну кто же об этом говорит?! Дай Бог, чтобы евреи хотя бы сохранили национальное самосознание!

– Как раз в смысле самосознания мало что изменилось. Если брать детей от смешанных браков, евреи по отцу, носящие еврейскую фамилию, всегда считали себя евреями в большей степени, чем евреи по матери. Разница между прошлым и нынешним состоянием заключается в том, что теперь они знают: сами евреи их евреями не считают. В то же время я вижу, как эти евреи по папе тянутся зачастую именно к своим еврейским родственникам. По той причине, что общаться с семьей Рабиновичей им интереснее, чем с семьей Сидоровых. Это не расизм – это констатация факта. И это – большая проблема.

Следует также отметить, что хотя ашкеназских евреев, безусловно, в России большинство, в общинной жизни задают тон горские и – в меньшей степени – бухарские и грузинские евреи. Для них крайне важно сохранить связь с иудаизмом, вырастить детей евреями и т.д. Причем если, скажем, у бухарских евреев семьи в основном живут в Израиле и в Европе, а в Россию они приезжают работать, то для горских евреев это родина. Не удивительно, что у многих россиян сегодня само понятие “еврей” и в смысле внешнего облика, и в смысле образа жизни ассоциируется именно с горскими евреями.

– Так сколько времени вы даете на угасание еврейства России?

– Я надеюсь, что оно просуществует до прихода Машиаха, который мы должны приближать как только можем. Следует понять, что еврейство России – это огромная масса, которая так просто не “рассосется”. У нее есть в запасе десятилетия и десятилетия. В то же время надо понимать, что сам состав еврейского населения России и его облик меняются.

– Двести тысяч человек – это огромная масса?!

– Вы сейчас приводите официальные данные последней российской переписи. Но, поверьте, они не соответствуют действительности. К примеру, многие евреи по матери записались во время проведения переписи русскими, но при этом они прекрасно знают, что являются евреями по Галахе, а многие из них даже являются активистами еврейских организаций. Кроме того, во многих городах те, кто проводил перепись, как выяснилось, зачастую даже не спрашивали у людей, кто они по национальности, а на автомате записывали их русскими. В результате русскими оказались и многие представители других национальностей.

– Ну, а некоторые россияне записываются евреями, чтобы получить какие-то блага от еврейской общины. К примеру, записать детей в еврейскую школу…

– Если такое и было, то в 1990-х годах. Сегодня в России достаточно хороших школ, уровень обучения в ряде государственных школ Москвы и Питера выше, чем в еврейских, и это – не говоря уже о частных школах. Так что корыстные интересы, особенно для молодежи, в данном случае роли не играют.

– Давайте вернемся к вашей истории. Не означает ли ваша высылка из России, что во властных структурах этой страны задули какие-то новые ветры, и вскоре это почувствуете не только вы, но и российские евреи?

– Что тут можно сказать?! Нет никаких сомнений, что президент Путин – самый дружественный, можно сказать, самый юдофильски настроенный лидер России за всю ее историю. Можно, как это делают некоторые, спорить о том, насколько искренни его симпатии к евреям, на чем они базируются и т.д., но против фактов не поспоришь: отношение нынешнего президента России к евреям, к лидерам еврейских общин самое теплое.

– А к Израилю? Может вас “заказали” именно в связи с изменением отношения к Израилю? Может, кто-то решил, что в рамках новой политики приезд и работа в России раввинов из еврейского государства является нежелательной?

– Это не исключено, но даже если это так, почти уверен, что это не исходит от Путина. Скорее, если такое поветрие существует, оно исходит от каких-то силовых структур России, которых много и которые ведут друг с другом постоянную подковерную борьбу.

– А если предположить другое: в России хотят вообще пресечь деятельность на ее территории религиозных лидеров из-за рубежа – в первую очередь, мусульманских. Ну а евреи просто попали под раздачу…

– Этого и в самом деле исключать нельзя. Мусульмане в России становятся все более влиятельной силой, и это надо учитывать. Причем я лично не раз убеждался, что существует огромная разница между мусульманскими священнослужителями, получавшими религиозное образование в России и в Иране или арабских странах. Имам, учившийся в России, прекрасно понимает, что у него с раввином общие проблемы и лучше решать их вместе. Соответственно, и отношения между таким имам и раввином самые теплые. Но если появляется священник, окончивший медресе в Иране или арабской стране, он никогда не подаст раввину руки: тот для него изначально смертельный враг. Иногда такую же ненависть встречаешь и со стороны православных, но затем в ходе совместной работы они сглаживаются. У мусульман – нет, не сглаживаются.

– На каком этапе сейчас находится ваше дело?

– Идут заочные суды, и адвокаты надеются на благоприятный исход. Но когда будет вынесено решение, неизвестно, а меня поджимает возраст. Не исключено, что в Россию я больше не вернусь. Но если удастся добиться справедливости, это позволит предотвратить другие подобные истории.

Петр Люкимсон
“Новости недели”

Аарон Вагнер (родился 6 апреля 1977 г. Иерусалим) - главный раввин .

Биография

Родился в семье репатриантов из России (родители переехали в Израиль из Москвы в 1970). После долгого перерыва семья вернулась в Москву. Родители занимались издательской работой для израильского издательства "Шамиль", где печатают книги на русском языке.

Через полтора года Аарон Вагнер вернулся в Израиль и продолжил учиться в ешиве (еврейское религиозное образовательное учреждение). В 1995 поехал в Донецк, где помогал в работе с молодежью. Через 8 месяцев уехал в Израиль на учёбу, после чего вернулся в Донецк, где работал директором Донецкой областной еврейской общины.

Когда стал выбор между Иркутском и Алма-Атой, где нуждались в раввине, Аарон Вагнер, побывавший в обоих городах, решил остаться в . Так, с 2003 он является главным раввином Иркутской области.

Современная история семьи Вагнеров связана с возрождением религиозной еврейской жизни в России. Зеев Вагнер, отец рава Аарона, - человек, хорошо известный и в России, и в Израиле, и в Америке. Сегодня он раввин Центрального федерального округа, президент научного фонда "Еврейская энциклопедия", заместитель главного редактора "Российской Еврейской Энциклопедии", в 1970-е - активист еврейского религиозного движения в России.

В семье старших Вагнеров - шестеро детей: три дочери и трое сыновей, двое из которых стали раввинами. Старший, Аарон, - главный раввин Иркутской области, средний, Беньямин, - главный раввин Красноярского края.

На съезде Федерации еврейских общин, который проходил в Москве 25-26 октября 2004, главный раввин Иркутской области Аарон Вагнер был избран представителем СФО в Совете раввинов Федерации еврейских общин России.

Контакты

Местная иудейская религиозная организация “Еврейская община города ” (ФЕОР).

Аарона Вагнера можно назвать счастливым человеком. Ему только 35 лет, а у него подрастают четверо ребятишек. Младший, Иосиф, родился около двух месяцев назад. «Когда меня спрашивают: «Будут ли ещё?», я отвечаю: «Ещё не вечер!» – смеётся раввин. – Детей не может быть много. Каждый ребёнок – это благословение». Уже прошло девять лет, как он стоит во главе еврейской общины Иркутска и области. При нём восстановили синагогу. Открыли еврейский детский сад. Теперь в мечтах – школа. «Так много надо сделать, что даже не знаю, как всё объять, - говорит Аарон. - Уеду из Иркутска только тогда, когда пойму, что общине я больше ничем помочь не могу».

«Наш детский садик – как ребёнок»

Аарон Вагнер – старший из сыновей в большой семье Зеева Вагнера, главного раввина Центрального федерального округа, президента научного фонда «Еврейская энциклопедия», заместителя главного редактора «Российской Еврейской Энциклопедии». Первый сын Зеева Вагнера, Аарон родился в Иерусалиме через год после репатриации родителей из СССР. Имя Аарон, говорят, носил первый еврейский первосвященник, а означает оно «светлый, возвышенный». Сегодня в России работают трое из семерых детей Зеева Вагнера. Брат Аарона, Беньямин Вагнер, – главный раввин Красноярска и Красноярского края, сестра Натаниела работает в Перми. Ещё трое трудятся в Израиле, самая младшая сестра Аарона, Юдит, пока учится. «Все мои братья и сёстры в основном трудятся в социальной, образовательной сфере, с детьми, – рассказывает Аарон Вагнер. – Бизнесменов нет».

– К вопросу о материальном. Ведь раввин – это не совсем священник. Или совсем не священник?

– Мы исходим из понятия, что священник – это святой. Я не святой, я – раввин. А раввин в нашей традиции – духовный учитель. В современное время, особенно на территории бывшего СССР, где было многое разрушено, раввин является не только духовным учителем, но и администратором. В классическом виде существует организованная община, которая платит раввину, он в ответ осуществляет определённое служение. Когда мы с женой сюда ехали, понимали: не на пустое место едем. Люди в Иркутске сохранили общину, они как могли развивали её. Но всё равно делать пришлось очень многое. Конечно, мне хотелось бы больше времени выделять на духовное воспитание, но раввин должен заниматься и хозяйственными делами.

– Какие планы у общины сейчас? Вы сумели открыть детский сад; по логике, должна появиться школа.

– Да, родители приходят, просят открыть специальную школу. Но, к сожалению, не всё так просто. Невозможно открыть детский сад и поставить себе галочку. Нужно содержать его, необходимо воспитывать детей. Наш детский садик – как ребёнок, ему ещё расти и расти. Важно работать с детьми так, чтобы они понесли полученные знания о традициях в семьи. И мы видим, как культура идёт в семьи. Люди собираются в пятницу вечером за праздничным столом, зажигают свечи. Иногда это совсем не еврейские семьи. А родители часто говорят: «Как жаль, что мой старший ребёнок не был в таком детском садике».

– Но всё-таки будет школа?

– Я не могу сказать, что её не будет. Пока ничего говорить не хочу, поскольку я люблю заявлять о вещах, насчёт которых уже есть ясность. Для открытия школы нужны серьёзные средства, очень много согласований в самых разных инстанциях, учебные планы и прочее. Сейчас мы рассматриваем несколько вариантов. Может быть, есть смысл сделать аналог вечерней школы, чтобы дети приходили в синагогу и получали дополнительное образование. Когда горела синагога, многие люди стояли и плакали. Они были уверены, что здание не восстановят. Но мы с вами сегодня сидим в красивом здании, пусть оно ещё не окончено на 100% снаружи, но уже полностью готово изнутри. Надо надеяться, что так же будет и с другими нашими начинаниями. Огромная благодарность людям, которые помогают общине. Я не называю их спонсорами, это партнёры. В каких процентах партнёры? 50 на 50%, 30 на 70%? Это видно Богу, пусть он ведёт эту бухгалтерию. А насчёт школы – придёт время, и увидим.

– Какова судьба книги «Евреи в Иркутске»? Помнится, вы хотели прояснить судьбу потомков Натана Олевского, который возглавлял иркутскую общину до 1918 года.

– Мы собираем материалы для книги. Интересных сведений очень-очень много, и есть люди, которые готовы собрать их воедино. Но средств ещё нет, потому приходится расставлять приоритеты. Пока есть насущные вещи, связанные с воспитанием и образованием членов общины. Мне говорили: зачем ты собираешь деньги на детский сад, когда фасад синагоги не закончен? Но ведь детский сад важнее! Безусловно, история – это драгоценность. Потому мы и пытались искать родных Натана Олевского в Израиле, но пока тщетно. Зато были обнаружены некоторые его книги, вышедшие в Иркутске, нашлись и фотографии. Да и сам факт, что мы его вспоминаем сейчас, это уже большая победа. К сожалению, мы отлично помним отрицательных героев, а хороших людей забываем. Дай Бог, нам удастся выпустить книгу в будущем.

«Семья – это не коммерческий проект»

У Аарона Вагнера и его жены Дорит четверо детей – Мендл, Хая, Меер, а младший, Иосиф, родился два месяца назад. Ребятишки знают два языка, а кто-то и три: русский, иврит, английский. Старшие уже читают и пишут на русском и иврите. Раньше Дорит разговаривала дома с малышами только на английском. Но потом решили: у кого способности есть к языкам, пусть учит, а другие пусть изучают то, что им интересно. «Нельзя давить на детей, – уверен Аарон Вагнер. – Но если они смотрят фильм или мультик иностранный, мы стараемся ставить запись на английском. Пусть впитывают язык». Сейчас Аарон Вагнер и Дорит подали документы на получение российского гражданства.

– Четыре ребёнка – это много или мало?

– Я не думаю, что о детях вообще можно говорить «много-мало». Когда детей много, это счастье, да ты их сам начинаешь воспитывать по-другому. Если у ребёнка есть братья и сёстры, он знает, что такое делиться, беспокоиться о других. Ребёнок, растущий один, – совсем другое дело. Как и дети, у которых большая разница в годах. Когда меня спрашивают: «Будут ли ещё?», я всегда отвечаю: «Ещё не вечер!» (смеётся). И когда мы рассуждаем об улучшении демографии, то решение-то простое – меньше говорить, больше делать. Ребёнок – это от Бога, и сколько Всевышний даст, столько даст. Есть пословица: «Каждый ребёнок приходит со своей буханкой хлеба». Семья – это не коммерческий проект. Это самая неэкономическая вещь на свете. У ребёнка три партнёра: мама, папа и Бог.

– Чем занята ваша жена?

– Она помощник мой, мой друг, моя опора. Она – всё для меня. Дорит курирует наш детский сад, занимается делами общины. Нет такого: я пошёл на работу, жена осталась дома. Всё, чем я занимаюсь как раввин, – это наше общее дело. И когда у нас случаются семейные праздники, это уже праздники общинные. Вы знаете, какое количество звонков и эсэмэсок бывает, когда рождаются дети! Когда семья раввина открыта, это нормально. Значит, еврейские законы о гостеприимстве, о радушии – это не просто формальность. Часто у нас бывают гости. Как сказать, что это? Работа ли одного раввина или это наша с женою работа? Или это просто наша жизнь? Мы чувствуем себя не партнёрами, это намного больше. Я и жена вместе – 100%. Я без неё не буду полным, и она без меня тоже. И дети это чувствуют и учатся.

У раввина, как у любого религиозного служителя, нет рабочего дня «с восьми до пяти». Раввин – он в любое время суток раввин. Есть много незаметных вещей, которые Аарон Вагнер делает не потому, что «так надо», а потому, что по-другому не может. Например, вечером в пятницу разослать членам общины СМС: «Не забудьте зажечь свечи за праздничным ужином». И в беседе с журналистом он вдруг увлекается, потому что прежде всего – учитель. Предлагает: «А что, если нам поговорить о субботе?»

– Неожиданно, – смущаюсь я, понимая, что у меня перехватывают нить разговора.

– А что тут неожиданного? Вы спрашивали про семью. А суббота – это как раз про семью!

Вы знаете, что в еврейской традиции шабат – это очень важно. Нельзя ни ездить на машине, ни зажигать свет, никакой работы. Может быть, кто-то скажет: это примитивно – не пользоваться компьютером, не включать телефон. Но мне кажется, в этом и есть дальновидность Бога. Мы поколение, где самый главный член семьи – гаджеты. И нет у нас времени, чтобы взглянуть друг другу в глаза и поговорить. А вот в моей семье есть суббота – день, когда все гаджеты отключены. Мы сидим за столом, и некуда торопиться. В «Монополию» играем, в шахматы сражаемся, «Лего» собираем, в кубики играем. Это только кажется, что родил ребёнка, накормил, в школу отвёл – и всё. Советую всем семьям, неважно, какой вы религии, каких убеждений, возьмите один день, не обязательно субботу, и объявите его днём без гаджетов. Для того, чтобы папа сел рядом с ребёнком и открыл книгу, не нужны никакие деньги. Нужна любовь.

– А вы со своим отцом часто видитесь? Советуетесь?

– Совет – одно из основных понятий в еврейской жизни. Сейчас идёт Песах, а в этот праздник по традиции ребёнок задаёт вопросы отцу, тот обязан отвечать. Характерная черта нашего народа – перед нами всегда стоит знак вопроса. Мы стараемся передать это детям – заинтересованность во всём. Я разговариваю с папой если не каждый день, то через день по телефону. Не обязательно, чтобы о чём-то посоветоваться, – просто услышать его голос. А если говорить о советах, то кроме отца у меня есть и в Иркутске люди, которым я могу позвонить и попросить помощи в трудной ситуации. У меня не такой огромный опыт, потому я хочу слышать мнение людей постарше, помоложе, составить весь спектр мнений. Понятно, что по религиозным вопросам я советуюсь с главным раввинатом. Меня часто называют духовным лидером. На самом деле это огромная ответственность. И перед людьми, но в первую очередь – перед Богом.

– Не скучаете по Израилю, всё-таки вы там выросли?

– Интернет сейчас даёт много возможностей общения. Это очень помогает. Конечно, есть и сложности здесь, но у меня рядом жена. Дети видят: мы помогаем людям знакомиться с еврейством, показываем, как это – быть религиозным евреем. Это со стороны кажется – всё легко. Статус, машина, квартира. Община беспокоится, чтобы была возможность жить в хороших условиях. Но препятствий в работе очень много. Однако сам факт, что люди звонят в трудных случаях, говорят: «Не переживай, всё будет хорошо!» – сильно радует. И это поднимает статус самой общины. Есть очень важная вещь: нельзя, чтобы община была замкнута на себе и в межнациональных, и в межконфессио-нальных отношениях. Иркутск всегда славился тем, что здесь уживались люди разных национальностей и конфессий. Я думаю, это нужно сохранять и качественно поднимать. Никогда передо мной не стоял вопрос: хочу или не хочу назад? Так много надо сделать, что даже не знаю, как всё объять. Уеду из Иркутска только тогда, когда пойму, что общине я больше ничем помочь не могу. Пока я чувствую, что нужен здесь.

ЗЕЕВ ВАГНЕР – МОСКОВСКИЙ ЕВРЕЙ

Израильский гражданин и российский академик

Зеев Вагнер – один из пионеров еврейского религиозного движения в России в 70-е годы. Участвовал в издании самиздатского журнала «Тарбут», одной из задач которого было религиозное просвещение.

C 1976 года в Израиле. Основал ешиву. Редактировал религиозно-философский журнал «Возрождение». сотрудничал в «Шамире» – ведущем издательстве, издающем религиозную литературу на русском языке. С 1989 года, с момента, когда это стало возможно, много времени проводит в Москве, где руководит рядом религиозных и культурных проектов. Зеев Вагнер – президент научного фонда «Еврейская энциклопедия», заместитель главного редактора «Российской Еврейской Энциклопедии», иностранный член Российской академии естественных наук.

– Господин Вагнер, вы ведь, насколько я знаю, коренной москвич?

– Да, я родился в Москве, прожил здесь значительную часть жизни, уехал отсюда, когда мне было 25 лет. Да и уже будучи израильтянином, провожу здесь достаточно много времени.

– У вас были проблемы в школе?

– Как вам сказать. Я был единственный еврей и, кажется, единственный ученик из интеллигентной семьи на всю школу. Да еще заикался. Так что сами понимаете...

– Родителям жаловались?

– Никогда. Свои проблемы я решал самостоятельно. А вот на меня жаловались. Однажды я рассказал девочке-однокласснице такой стишок, даже не стишок, а скорее уж, считалку:

Ты – картина, я портрет.

Ты – скотина, а я нет.

Я вовсе не хотел ее обидеть, просто мне понравилась эта считалка, Она показалась мне ужасно смешной. И то, что девочка обиделась, и то, что затем произошло, было для меня полной неожиданностью. Девочка пожаловалась учительнице, а та написала родителям совершенно нелепую записку, в которой было сказано, что я «надругался над честью русской девочки». Сейчас мне, конечно, смешно, а тогда было не очень.

– Ну и что родители?

– Мама пошла в школу и спросила, при чем тут национальность!

– А учительница?

– Согласилась с мамой. И даже как-то так потом не впрямую сказала мне, что была не права.

– Это уже представляется совершенно неправдоподобным.

– Тем не менее.

– Значит, обсуждали только национальную составляющую. А надругательство над девичьей честью?

– А вот это не запомнилось.

– На каком языке говорили с вами в детстве родители?

– Со мной и с сестрой по-русски, а между собой на идише. А когда приходили родственники, тоже на идише. Наши родственники жили на Соколе, с давних пор это был еврейский район. Я прекрасно помню стоявшие там одноэтажные деревянные дома. В 50-е и даже 60-е годы на улицах еще можно было услышать еврейскую речь. Мои двоюродные братья знали идиш, и я им очень завидовал.

– Когда вы впервые попали в синагогу?

– Совсем маленьким, на руках у папы.

– Ваш отец ходил в синагогу по субботам?

– Вы забываете, что до 1967 года суббота была рабочим днем. Напомню вам старый анекдот. Армянское радио спрашивают: «Какой подарок сделала советская власть евреям ко дню 50-летия революции?» Армянское радио отвечает: «Подарила субботу». Так что до 67-го года ходить в синагогу в субботу было весьма затруднительно. А чтобы иметь возможность молиться в синагоге по праздникам, мой отец обычно брал больничный лист. Кстати, когда я вырос и у меня возникла та же проблема, я решал ее так же, как и отец. У меня перед глазами был очень позитивный пример. Благодаря отцу я знал все еврейские праздники, посещал синагогу. Между прочим, она была в те времена по праздникам переполнена: и большой, и малый зал, и еще на улице сколько народу было.

– Что ж, сколько народа уехало.

– Дело не только в этом. Вот смотрите, кто ходил в синагогу, скажем, в 60-м году? Главным образом, пенсионеры. Когда работали, они боялись – на пенсии они уже могли себе это позволить. Это были люди 1900 года рождения и старше. Синагога – мир их детства, и советская жизнь не могла до конца из них это вытравить. Теперь возьмем тех, кто выходит на пенсию в этом году. Они родились в 40-м. Советское поколение. Синагога для них – совершенно чужой мир.

– Кроме тех, кто учился в последние годы.

– Такие люди есть. Но, во-первых, их мало, а во-вторых, они уезжают. Во времена моего детства и юности уехать было практически невозможно, а знающих людей было много.

– В еврейский мир вас ввел отец?

– Он был главным моим источником религиозных знаний, а сионистские уроки мне преподал мой дядя. Он был давнишний и убежденный сионист – вот только выбраться из СССР у него никакой возможности не было. Я любил с ним беседовать, он много знал, у него была хорошая по тем временам еврейская библиотека, и я мог ею пользоваться.

– Когда вы включились в еврейское движение?

– Еще в школьные годы. У нас была хорошая еврейская компания. Мы писали листовки и распространяли их около синагоги.

– Какого содержания?

– Объясняли смысл праздников. Или вот, помню, была листовка с фрагментом из «Декларации прав человека» о том, что каждый человек имеет право жить там, где он хочет.

– А кроме листовок?

– Сионистские песни сочиняли и пели. Очень приятно было услышать их потом по «Голосу Израиля».

– При такой жизни как вам удалось избежать знакомства с КГБ? Не может быть, чтобы никто не стукнул.

– Ну, конечно, этого избежать не удалось. Они заслали к нам информатора, и он регулярно стучал. Естественно, у нас возникли проблемы.

– И как они разрешились?

– Исключением из комсомола и института.

– Могло быть и хуже. А потом?

– Потом много чего было. Я стал учить иврит. Алфавиту меня научил отец. Дальше я пытался заниматься по самоучителю, но скоро понял, что это невозможно; в конце концов я попал в одну из групп и стал заниматься систематически и помногу. Разумеется, тогда это было нелегально. У меня на квартире был организован семинар по изучению Торы.

– Вы знаете, что это упоминается в Краткой еврейской энциклопедии?

– Да, в статье «Советский Союз». Но ведь это был далеко не единственный семинар. Я занимался еще у Димы Каждана – он сейчас профессор математики в Бостоне, там уже был совсем другой уровень, там изучали Талмуд и философию хасидизма. Вообще было такое бурное и веселое время, общественная жизнь кипела. А ведь я работал, и дочь у меня родилась.

– Вы ведь издавали журнал?

– Да, «Тарбут». В переводе на русский «Культура». Мы занимались национальным просвещением. Уровень знаний о еврейской истории, культуре, религии – он и сейчас-то, при нынешней свободе, при нынешних возможностях, не слишком высок, а тогда вовсе был крайне низок. Люди вообще ничего не знали, но хотели знать. Кроме того, журнал способствовал национальному самоуважению, в чем люди очень нуждались. Я редактировал журнал, писал статьи, причем не только в «Тарбут», но и в журнал «Евреи в СССР» – был и такой. Кстати, там была опубликована моя статья «Евреи в Москве. Хронология с XV века до наших дней».

– Вы не боялись заниматься вещами, за которые можно было вполне оказаться в лагере?

– Знаете, абсолютно бесстрашными бывают только сумасшедшие. Конечно, бывало страшно. Ну так что? Это нормально. Человек преодолевает страх и делает то, что положено. Во время Ливанской войны я об этом часто размышлял. Впрочем, к опасности, как и ко всему прочему, привыкаешь.

– А в каком качестве вы принимали участие в Ливанской войне?

– Солдатом.

– Иудаизм накладывает на жизнь «соблюдающего» еврея специфические ограничения. Вы же ходили на советскую службу, и это не могло не бросаться в глаза. Как на все это смотрели русские люди?

– Естественно, по разному. На работе у меня возникали забавные проблемы в связи с тем, что я постоянно носил головной убор, предпочитал дармовому некошерному коньяку магазинную водку (на кондитерской фабрике, где я работал, водился коньячок), не ходил на субботники, зимой под разными предлогами по пятницам исчезал с работы засветло, а по праздникам «заболевал».

Помню, как все были поражены, когда я предпочел три дня работать на овощной базе вместо того, чтобы два часа в субботу помахать метлой, сметая листья на бульваре. Овощную базу потом отменили, и я неожиданно остался в выигрыше.

Из-за субботника меня в конце концов выгнали с работы. Эта история всеми обсуждалась, и я стал своего рода знаменитостью. Однажды на фабричном дворе ко мне подошла пожилая русская женщина, что называется из простых. Евреи – неевреи, соблюдение Субботы – от нее все это было бесконечно далеко. И вот она ко мне подошла и сказала неожиданные теплые слова, которые я помню до сих пор: «Мы знаем, что тебя за субботу выгоняют. Держись, сынок!»

Михаил Горелик

Ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.