За сколько дней до дембеля приходят дембельские деньги. Интервью с дембелем

В этой жизни никто никому ничего не должен ведь так!?

Так собственно почему армия тебе чего-то должна!? Почему она должна что-то в тебе изменить или поменять? Возьми на себя ответственность каким ты бы хотел вернуться из армии - овощем или вполне себе адекватным парнем. Теперь перейдём к моей реальной истории, а не набору высосанных из пальца клише.

Я закончил мед по специальности фармация, я провизор. Меня ждал ещё один год учебы в интернатуре, поэтому после универа пошёл работать. Когда настало время подавать документы для интернатуры, я подал их в другой универ, который находился не в моем городе, но зато в нем можно было учиться на удаленке.

Именно по этой причине, когда я проходил мед комиссию для армейски мне не дали год отсрочки. Сказали: «звони маман, парнишка, пускай жарит котлеты, завтра ты идёшь в армию»:))) Вот это был настоящий кек, потому что я ходил, а-ля грудь колесом и весь такой типа будущий светила фармации.

Какая армия? Ты чего? Я летом задружил с одной мадмуазель в интернетах и на сентябрь у меня была назначена встреча в столице нашей необъятной Родины.

В общем, мне даже не дали время на нытьё:) Звоню маман, рассказываю про котлеты. Звоню прекраснейшей и пою дифирамбы про романтику и все такое. Как будет классно писать друг другу письма:3 Прихожу домой, смотрю до вечера видосы про спецназ и засыпаю с мыслью, как было бы классно попасть в часть в районе Калуги откуда родом моя рыжеволосая нимфа.

Ну и что ты думаешь!? Меня распределяют в РВСН город Балабаново-1, Калужской области. Называют мою имяфамилию. Сажусь. Напротив меня офицер в звании майора спрашивает: «ни на чем не торчишь? У нас с этим строго. Будешь у нас служить?» - буду!

Приезжаем в часть. Нас сразу ведут в сан часть на плановый осмотр. Там помимо того, что мерят температуру ещё спрашивают кем учился, кем работал на гражданке. Спустя 5 минут вызывают в кабинет.

Здравия желаю, товарищ капитан!

Ага, садись. Ты фармацевт!?

Я провизор.

Х*изор. Будешь у меня служить?

Эм. Я вообще-то с автоматом там хотел прыгать, бегать.

Ааа. Ну или тогда на х*й. И это я если что два раза не предлагаю

«Нормальный мужик» - подумал я. Сработаемся:)))

Все как по Шекспиру. Он,как настоящий мужчина,не предлагал дважды. Я, как настоящая женщина, не соглашался сразу.

В общем между нами сразу возникла «искра, буря, безумие» ну и типа нам суждено было работать друг с другом.

Да-да именно «работать» потому что вначале службы, я сразу для себя решил, что я не тупо вафлить в армию иду, а чему-то научиться, какой-то дикий полезняк в себя впитать, работать над своей нынешней версией и прокачать себя до уровня «иллюминат» ^^

Проходит КМБ. Меня распределяют в роту охраны, ну и параллельно я типа в сан часте.

Думаешь наверное: « вот подфартило то» - да нифига:)) я ничего не успевал!!! Мой примитивный мужской мозг не заточен под режим многозадачности и от этого я много тупил и слоупочил. И этим самым я расстраивал кэпа. Ну как расстраивал... на мой взгляд, температура в жерле вулкана была ниже, чем температура его пригоревшего пукана. Я решил не форсировать события да и мне дико не хотелось испытать на себе фирменную кэповскую вертуху. И я начал учиться.

Давай до-свиданья вконтактик, привет тайм-менеджмент! Префронтальная кора головного мозга, дофаминовая система вознаграждения. Оу-е:)))

Спустя какое-то время я начал божить и Кэп мне начал доверять задания, за которые дают over90000 экспириенса, а-ля: «Рома, мне нужно то-то, то-то не знаю как, думай» - о, да! Мое любименькое! Полная свобода мысли и действий»

Знаешь, как начинаешь креативить под страхом отхватить фирменную вертуху!? - вот и я не знал:)) Потому что мотивация была постноена не на страхе, а чисто потому что я вошёл во вкус. Потому что я не был обычным солдафоном, а был как-будто офицер. Мне доверяли и было типо стремно исчерпать кредит доверия.

Ну это естественно в моей голове. На деле я все тот же рядовой роты охраны, но, блин, а кто мешает подстроить реальность под себя!? :))

Это я к вопросу о взятие на себя ответственности, если что:)) А не тупо сидеть и ждать у моря погоды с мыслью: « ну че АРМИЯ!! ДАВАЙ ДЕЛАЙ ИЗ МЕНЯ МУЖИКА!! Ты же АБЕЩАЛА!!»

Как говорится кто хотел, тот и научился. Я, например, у кэпа много чего для себя перенял. Он просто красавчик. Мне приходилось читать книги и осмыслять, как действует настоящий лидер и рулевой. А он это делал в фоновом режиме!!

Ах, да, к вопросу про физ форму. Ну хз, ребятки, я поставил себе цель в начале службы получить ачивку «воин-спортсмен». Ну и я типо ее получил.

P.S. Ну и по приходу из армии я не вафлил на протяжении года, а спустя 3 недели уже пошёл работать в топовую аптечную сеть Рашн Федерейшн. И характеристика из армейки, которую мне написали, сыграла не самую последнюю роль при принятии меня на работу:)

Каждому своё, как говорится.

Как бороться с дедовщиной? Мы спросили об этом у полковника запаса , служившего в советской и белорусской армии:

“Проявления неуставных взаимоотношений были в армейской среде всегда. Но в одной и той же части в разных подразделениях ситуация может сильно отличаться. Очень многое зависит от офицеров. От личности командира. От уклада жизни.

Всегда намного больше проблем было в подразделениях, где нет нормально организованной напряженной боевой подготовки, где взводный и ротный не живет вместе с солдатами в полевых условиях и не ест с ними из одного котелка. Нормальный командир не может не видеть проявлений дедовщины - потухших глаз молодых солдат, синяков. А дальше - дело чести офицера: выявить самых "ярых" дедов и доходчиво объяснить им все.

В Уручье был случай, когда через обращение к нам солдата был расформирован весь командный состав части. Но опять же, всё очень зависит от самих ребят. Если они сильные, волевые, дружно дают показания, то дело быстро пойдёт. А если прячутся и молчат, то уже сложно будет им помочь и что-то изменить. Но это тоже можно понять, ведь им служить, они боятся. Галина Чигринова, глава Белорусской общественной организации солдатских матерей

У нас есть системные проблемы в обществе. В армии как части общества они проявляются в полной мере. Офицеры должны начать совершенно по-другому исполнять свои обязанности: не из страха наказания, а по понятиям чести, из любви к Родине и к своей профессии. А если государство не может содержать 10 000 таких офицеров, то нужно оставить их 1000, а может быть, и меньше. Безопасность Родины не пострадает. Потому что надеяться, что подразделение, в котором солдат за деньги покупает "право на жизнь", выполнит боевую задачу, - утопия”.

В Павлодар поезд пришёл на рассвете, 26 декабря 1968 года - из части мы ехали почти пять суток. Поначалу в дороге все были веселы, даже несколько раз брали в вагон-ресторане пиво и вино - отмечали дембель, начало свободной послеармейской жизни, но к концу пути наш энтузиазм заметно угас, да и денег оставалось только на автобус. На вокзале я попрощался с сослуживцами и первым утренним автобусом поехал в Ермак.

День выдался пасмурным, холодным, с пронизывающим ветерком, который по дороге гнал позёмку. Пока я дошёл до дома, чуть не отморозил уши, да и сам продрог: шинель грела плохо, а у моей шапки, по армейской традиции, ушки были завязаны на макушке.
Несмотря на ранний час, дома находилась только младшая сестрёнка Оля. Когда я вошёл, она высунула свой носик из-под одеяла и молча уставилась на меня, не понимая, откуда это я вдруг взялся.

Оля, ку-ку! Это я! Приехал насовсем!
Оля не спеша слезла с кровати, подошла ко мне и прижалась к шинели.
- А где мама? - спросил я.
- На работе.
- На какой работе? - удивился я, помня, что мама всегда была домохозяйкой.
- Мама устроилась делать уборку в какой-то конторе, я не знаю.
Оля мне тут же рассказала обо всех домашних делах: мама не только делает уборку в той конторе, где работает, но и топит там печи, папа тоже на работе, старшие сестрёнки в школе, а сама она приболела и в школу не пошла.
- Как учишься?
- Без троек.
- Молодец! Слушай, почему в доме холодно?
- Мама растапливает печку, когда приходит с работы.
- Это дело мы поправим, - сказал я, заметив у печи приготовленные для растопки дрова. Здесь же стояло и ведро с углём. Когда дрова хорошо разгорелись, я на них высыпал уголь.
- Ну вот, скоро станет тепло, и мы будем пить чай. Расскажи, Оля, как вы тут поживаете, что у вас ещё новенького?
- А мы купили телевизор! - неожиданно вспомнила малышка.
- Да ты что? А где он?
Оля подошла к тумбочке, которая стояла здесь же, на кухне, и сняла небольшую скатёрку с ящика, стоявшего на нём. Это действительно был небольшой чёрно-белый телевизор «Рассвет». Я этому обрадовался: значит, и сюда стала доходить цивилизация.

Ещё не закипел чай, как вдруг открылась дверь и вошла мама.
- Прямо сердце чуяло, что ты приедешь,- обняв меня, сказала она, - ну, как доехал?
- Пять дней по степи колыхали, думал, не доедем. До сих пор качает...
К обеду со школы пришли мои сёстры Наташа с Таней, а потом с работы пришёл и отец. Моему возвращению все обрадовались.
- Какие планы на жизнь, сын? - едва поздоровавшись, спросил отец, как всегда далёкий от каких-либо сантиментов и слезливых объятий.
- Не знаю, папа, пока не решил, да и не задумывался как-то.
- Можно поступить в институт, если пожелаешь, к примеру, в театральный или институт культуры.
- С голым задом много не научишься, - тут же с небес на землю вернула отца практичная мама.
Вскоре она приготовила обед, а когда рассаживались за столом, то все еле уместились.
- Ничего, ничего,- успокаивала мама девчонок, которые никак не могли усесться,- тесновато, но давайте без обиды.
После обеда отец ушёл на работу, а девчонки постепенно осмелели, принесли портфели и стали показывать мне свои тетради и дневники.
- Наташа нынче пошла в девятый класс, Таня - в пятый, а Олюшка сейчас ходит во второй, - рассказала мне мама, - завтра ещё сходят на занятия, а в субботу в школе будет ёлка, и потом дети пойдут на зимние каникулы.
Наташа, как и Оля, училась прилежно, а у Татьяны в тетрадках я заметил троечки.
- Ну, давай, Лёнюшка, пока не стемнело, надо с чердака достать кровать, а то спать придётся на полу,- окликнула меня мама.
Кровать, на которой до армии спал Лёва, мама прибрала на чердак - от этого в кухне стало просторно, а на той, где до армии спал я, - теперь спала Наташа. И вот, в кухню опять возвращалась вторая кровать. Тумбочка с телевизором оказалась между спинками двух кроватей. В доме снова стало тесно.

Намаявшись за день, я спал как убитый, но утром от гомона собиравшихся в школу сестрёнок проснулся. Постепенно родители тоже ушли на работу, дома я остался один и начал размышлять.
Итак, начиналась моя гражданская жизнь. Для начала нужно было немного приодеться: одежды у меня мало - в основном та, которую носил до армии. Не было зимнего пальто и хороших туфель. Насчёт учёбы? Даже не знаю... Пока служил, многое позабыл. Надо подумать. Сейчас зима, до лета далеко, можно попробовать подготовиться. А куда поступать? К чему у меня есть склонность? К радиотехнике? Радиотехника мне нравилась, но чтобы поступить в радиотехнический, надо любить и знать математику. Здесь у меня чувствовался пробел. Люблю филологию, литературу, но чтобы посвятить свою жизнь этому ремеслу, надо что-то начинать писать. Я к этому ещё не готов - мало опыта. Что же ещё? В театральный? Актёром драмкружка? Тоже не то... Нравится музыка. Но чтобы стать музыкантом, надо очень хорошо владеть каким-нибудь инструментом. Если бы отец тогда, когда я был мальчишкой, не продал аккордеон и научил меня играть, то можно было бы теперь подумать о поступлении в музыкальное училище. Ко всему прочему, я хорошо знал материальное положение семьи: тех денег, что получал отец, а теперь и мама, едва хватало на питание. Позволить себе роскошь сесть на родительские харчи я не мог, даже не стал допускать такой возможности. Надо пока решить, куда пойти работать. Мотористом к дяде Ване на бакена идти не хотелось из-за маленькой зарплаты. Помню, что такая же зарплата была и в пожарной части. В общем, решил по этому вопросу посоветоваться с родителями.

Я встал, умылся и, выпив стакан холодного чаю, отправился в военкомат: нужно стать на воинский учёт.
На улице холодно - как и накануне. Настывшие сапоги предательски скользили - я кое-как сходил в военкомат. По пути зашёл в горком комсомола и стал на комсомольский учёт. Заведующей сектором учёта, к моему удивлению, работала моя одноклассница Валя Анисимова. После школы она вышла замуж, а теперь пополнела и выглядела довольно респектабельно. Валя мельком заглянула в мою учётную карточку и, улыбнувшись, сказала:
- Комсомольский активист. Будем знать.
Мы немного поговорили, и я пошёл домой.
Вечером, после ужина, сестрёнки стали смотреть телевизор, а я с родителями обсуждал насущный вопрос: куда пойти работать? Мне понравилось отцовское предложение: наиболее перспективное предприятие - это ферросплавный завод, здесь и нужно попытаться найти работу. Про себя я решил, что займусь вопросом трудоустройства сразу после новогоднего праздника.

Продолжение здесь.

Уважение к приказу о демобилизации

Дембелем военнослужащий становился после издания приказа Министра обороны «О призыве граждан на военную службу и об увольнении с военной службы граждан, проходящих военную службу по призыву». И чем ближе солдатский календарь приближал день издания приказа о демобилизации, тем больше у потенциальных дембелей возникало предрассудков, прежде всего, в эмоциональном плане. Рождение солдатских суеверий происходило как на почве опыта предыдущих поколений, так и на основе собственных ощущений. Нарушать установленные традиции категорически воспрещалось. В качестве наказания использовался обыкновенный психологический шантаж – вдруг долгожданный приказ задержится на несколько дней. Разговоры, касающиеся приказа, велись самые почтительные, они грели солдатскую душу, и нарушать это особое почитание никому не позволялось. Да солдаты никогда этого и не делали, лелея в душе мечту о скорой свободе из двухгодичного солдатского «рабства».

Газету выбрасывать нельзя

Приказ министра обороны об увольнении запаса рядовых и сержантов был окружен особым ореолом солдатского суеверия. Дембель получал законное право готовиться к долгожданной свободе. Краткий текст документа – всего два небольших абзаца в газете – вырезали и бережно хранили. Терять этот ценный газетный кусочек было нельзя. Как правило, приказ наклеивали на первую, главную страницу дембельского альбома.

Нельзя работать и давать пинки

Дембелю не разрешалось участвовать в обычной солдатской работе. Второй и не менее удивительный запрет касался взаимоотношений с новобранцами: дембель не имел права воспитывать молодых солдат с помощью пинков и подзатыльников, как он делал это раньше. Считалось, что дембеля уже прошли данную стадию становления солдата, поэтому «почётная» обязанность передавалась так называемым «черпакам» (солдатам, отслужившим один год). Дембель обязан был думать только о том, как он украсит позументами свою форму.

Строем ходить возбранялось

Лишь по приказу начальства старослужащий мог встать в общий строй и пройти по плацу. Но это происходило в советской армии крайне редко. Офицеры знали, какие солдаты готовятся их покинуть, и не придирались к их неуставному поведению. Взаимоотношения с офицерским составом тоже выстраивались весьма произвольно.

Кушать должен в свой черёд

Удивительные метаморфозы происходили и в отношениях с «молодняком»: если раньше старослужащий мог на своё усмотрение придумывать для таких парней наказание, то теперь он становился с ними чрезвычайно добрым. Раздражительным и злым ему уже быть не полагалось. Дембель мог даже отдать "молодому" солдату кусочек масла из своего рациона. Кстати, ему также возбранялось в одиночку поедать свои съестные припасы и он не мог нарушать свой черёд в столовой: он обязан был кушать в числе последних (им повара всегда добавляли что-нибудь вкусненькое).

Утренняя зарядка для старослужащих, получивших известие о приказе, тоже была не обязательна.

«Аккорд» - не нарушать!

От «дембельского аккорда» - особого, как правило, неприятного задания командира – нельзя было отказываться под угрозой ещё большего наказания. Иногда проштрафившихся командиры по несколько дней не отпускали на долгожданную волю, оставляя в воинской части. Напоследок отцы-командиры могли заставить убраться в самой грязной комнате, или вырыть канаву длинною в несколько метров, или написать 18 тетрадок протоколов якобы проводившихся в частях комсомольских собраний для предъявления их проверяющим. Многие командиры ждали дембельского, заключительного «аккорда», чтобы в последние несколько дней в последний раз проявить свою власть и нагрузить солдат по полной программе.

Нельзя застёгивать пуговицы

Дембель вообще переставал соблюдать аккуратность в ношении формы: ему не дозволялось застёгивать все пуговицы, а ремень должен был свисать ниже пояса.

Иногда во время «дембельского аккорда» некоторые солдаты саботировали задания начальства, а вместо этого нашивали себе на форму третью полоску в знак того, что они служат третий год. Однако за такую вольность им попадало от внутренних патрулей или дежурных офицеров, полоски, конечно, срывали.

Увольняться – только из своей части

Дембель не имел права уходить в отставку с территории другой воинской части или госпиталя. Он должен был возвращаться домой только вместе со своим призывом. Нередко на этой почве между командирами и подчинёнными возникали конфликты: были нередки случаи внезапного перевода солдат из одной части в другую. Тогда военнослужащие шли на всяческие уговоры и ухищрения, чтобы командир оставил их всё-таки в родном подразделении. Некоторые уволенные в запас солдаты вспоминали о том, как они уходили из госпиталя раньше срока – особенно это было распространено в годы Афганской войны в 1980-х годах. Кстати, в госпитале для дембелей существовал ещё один курьёзный запрет: им нельзя было ходить в судно.