Фильм святые жены дивеевские. Святые жены дивеевские

Дивеевские жены, преподобные. Обретение Святых Мощей

6 октября 2004 г Архиерейский Собор Русской Православной Церкви определил причислить к лику общецерковных святых и включить в Месяцеслов Русской Православной Церкви имена преподобной Александры Дивеевской (Мельгуновой; + 1789; память 13/26 июня), преподобной Марфы Дивеевской (Милюковой; 1810-1829; память 21 августа/3 сентября) и преподобной Елены Дивеевской (Мантуровой; 1805-1832; память 28 мая/10 июня), ранее прославленных как местночтимые святые Нижегородской епархии.

Вопрос об общецерковном прославлении был поставлен на соборе в докладе митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Председателя Синодальной комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви.

По благословению Святейшего Патриарха и Священного Синода в Повестку дня Собора был внесен вопрос об общецерковном прославлении четырнадцати подвижников, канонизированных ранее как местночтимых святых.

В праздник Воздвижения Честнаго и Животворящаго Креста Господня, 14/27 сентября 2000 года, состоялось обретение святых мощей первоначальницы схимонахини Александры, схимонахини Марфы и монахини Елены .

Работы начались в день отдания праздника Рождества Богородицы 13/26 сентября после Литургии и молебна на начало всякого дела в церкви Рождества Богородицы и литии, отслуженной на дорогих могилках. Сестры и рабочие монастыря выкопали цветы, убрали кресты, литую оградку и начали копать. Над раскопом установили навес от дождя и провели освещение. Работали очень дружно и быстро, и вскоре из-под песка стали появляться груды кирпича и камня и отдельные кладки.

Когда уже начали раскопки, сестры рассказали, что один из приезжих священников рано утром увидел в окно гостиницы, выходящее на Казанскую церковь, три огненных столпа: над могилой матушки Александры, над могилой матушки Елены и правее могилы матушки Марфы. На следующий день выяснилось, что могила схимонахини Марфы действительно находилась правее того места, где стоял крест.

К вечеру отрыли остатки фундаментов часовни на могиле матушки Александры и надгробных памятников на могилках матушки Марфы и матушки Елены, разрушенных после разгона монастыря в 1927 г. После разборки фундаментов открылись сами склепы. Было уже поздно, но никто не расходился. Священники поочередно служили панихиды, певчие сестры без устали пели. Был канун праздника Воскресения словущего. Заупокойные песнопения чередовались с пасхальными. Пасхальная радость согревала сердца всех, и каждый стремился хоть чем-то помочь, но к месту раскопок пропускали только духовенство и сестер монастыря. Ожидали приезда из Москвы специалистов: археолога и судмедэксперта. Под их руководством вновь закипела работа. За ночь склепы были очищены от земли. Во вскрытии склепов участвовали только священнослужители, специалисты и старшие монахини монастыря.

После вскрытия склепов честные останки были благоговейно переложены в новые простые гробы и перенесены в храм Рождества Христова с пением «Святый Боже». Первым был вскрыт склеп монахини Елены. Ее мощи были перенесены во время Всенощного бдения под праздник Воздвижения Креста Господня. Мощи матушки Александры были обретены в самый день праздника и перенесены матушкой игуменией и сестрами после поздней Литургии. Вечером перенесли гроб с мощами схимонахини Марфы при большом стечении народа. Монастырские священники отслужили литию в храме Рождества Христова. Сестры пропели благодарственные тропари, благодаря Господа, явившего миру трех дивеевских подвижниц в нетленных мощах.

По предсказанию прп. Серафима, дивеевские подвижницы схимонахиня Марфа и монахиня Елена за свои труды и подвиги ради Господа удостоились нетления. Поскольку были обретены косточки, то у многих появились смущения: как же в таком случае мощи нетленные? Такого же рода сомнения были у членов Святейшего Синода после обретения святых мощей прп. Серафима в 1903 году, у которого также сохранились косточки. Недоумения могут возникать только из неточного понимания словосочетания «нетленные мощи». Конечно, Господу угодно прославлять своих святых по-разному, и известны случаи, когда тела святых веками сохраняли не только кости, но и мягкие ткани. Само же слово «мощи» в церковно-славянском языке означает «кости, твердые части тела» («Полный словарь церковно-славянского языка» свящ. Григория Дьяченко).

О слове «тленность» статья словаря сообщает, что это «совершенное разложение тела на стихии, из которых оно составлено, и его разрушение». Останки грешных людей быстро истлевают, чернеют и распространяют зловоние. Но кости людей, своей жизнью особо угодивших Богу, по благодати Божией, могут оставаться в целости и крепости сотни лет. Кроме того, честные останки угодниц Божиих, как и других святых, прославлялись и продолжают прославляться многими чудесами и исцелениями. Слова великого прозорливца - преподобного Серафима,-дошедшие к нам по воспоминаниям дивеевских стариц, как в бесчисленном множестве других случаев, исполнились буквально.

Вскоре после окончания раскопок по благословению Высокопреосвященнейшего митрополита Николая святые могилки покрыли деревянным навесом с намерением впоследствии устроить часовню на этом излюбленном месте молитвы сестер и паломников.

После обретения святые мощи дивеевских начальниц находились в храме Рождества Христова в простых закрытых гробах. Начиная с 21 октября (дня повторного освящения храма Рождества Богородицы после его восстановления 8 лет назад), у мощей стали ежедневно служиться панихиды в церкви Рождества Христова.

Многие священники приезжали из разных уголков страны, чтобы поклониться новообретенным мощам и послужить панихиды. Нередко поздно вечером, когда храмы монастыря уже были закрыты, храм Рождества Христова был переполнен. И как горела неугасимая свеча перед иконой Рождества Христова, так и сердца молящихся не уставали гореть в ожидании предстоящего торжества прославления. В монастыре напряженно готовились к этому небывалому событию, предсказанному прп. Серафимом: украшался храм Рождества Богородицы, изготавливались раки, шили облачения, писали иконы, составляли тропари, кондаки, службы, печатали жития. День прославления несколько раз откладывался и окончательно был назначен на 9/22 декабря, день зачатия праведной Анной Пресвятой Богородицы, отмечаемый в монастыре как день основания прп. Серафимом Мельничной общины по изволению Царицы Небесной.
Три дня перед прославлением в монастыре был особый распорядок жизни. Вечером в трех храмах служили заупокойные службы, утром - во всех храмах обители заупокойные Литургии, и почти непрерывно - панихиды в храме Рождества Христова о упокоении схимонахини Александры, схимонахини Марфы и монахини Елены. Насельницы монастыря, паломники возносили последние молитвы о упокоении душ дорогих дивеевских первоначальниц в надежде обрести небесную помощь за их дерзновенные молитвы ко Господу.

При подготовке к празднику во всем чувствовалась помощь матушки Александры, при жизни известной знанием уставов и умением устраивать церковные торжества. Когда-то матушка Александра сама ездила в Киев за мощами для строящейся Казанской церкви. Ныне в дар Дивеевской обители наместником Киево-Печерской Лавры епископом Павлом были переданы частицы мощей Киево-Печерских святых, и 21 декабря они были установлены для поклонения в Преображенском соборе.

Многие православные в России и других странах ждали этого события. Торжества возглавил митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай. Множество священников и монахов, тысячи паломников собрались в Дивееве. Всенощные под праздник служились в двух главных соборах - Троицком и Преображенском.

Вечером 21 декабря по старой традиции Дивеевской обители совершалась особая соединенная служба иконе Божией Матери «Умиление», зачатию праведной Анны и преподобному Серафиму Саровскому, на которой вместо второй кафизмы читаются нараспев пополам акафисты Благовещению и прп. Серафиму.

После Всенощной, при тысячах свечей, горящих ярким, ровным пламенем в ясном морозном воздухе, торжественный крестный ход пошел в храм Рождества Христова, где была отслужена лития, а затем с пением «Святый Боже» раки с честными мощами дивеевских подвижниц были перенесены священнослужителями в Троицкий собор.

Не все сестры со скитов смогли попасть на торжества, но и их утешили прославляемые матушки. Некоторые из них позже рассказали, что в этот вечер они увидели в стороне Дивеева огненный столб, который стоял в небе несколько часов.
Ночью и утром в день прославления в нескольких храмах обители служили пять Литургий. Храмы были полны и было много причастников Святых Христовых Тайн.

Главные торжества проходили в Троицком соборе, где совершалась поздняя Литургия архиерейским чином в сослужении более 150 священнослужителей. Перед Литургией митрополит Николай отслужил последнюю заупокойную литию. На малом входе было прочитано Деяние о канонизации дивеевских подвижниц, и все присутствовавшие еще раз почувствовали, какова духовная высота их жизни, целиком отданной Господу. И замерли души в благоговении перед совершающимся. «Явилися есте земли Российский украшение...» - впервые запели в Троицком соборе тропарь преподобным женам Дивеевским, и митрополит Николай осенил народ иконой с мощами преподобных Александры, Марфы и Елены.

Свершилось их прославление в лике местночтимых святых Нижегородской епархии! Весь этот день люди шли непрерывным потоком впервые приложиться к святым ракам новопрославленных угодниц Божиих. В память об этим событии паломникам раздавались иконы дивеевских преподобных и земля из их склепов. Вечером после службы раки пронесли с крестным ходом по святой Канавке Божией Матери с пением параклиса. Необыкновенно радостно было в этот вечер молиться Царице Небесной, все в душах молящихся ликовало.

На два дня святые мощи были поставлены для поклонения в Преображенском соборе: Вечером 24 декабря матушка игумения и сестры перенесли раки с мощами небесных покровительниц обители в предназначенный им прп.Серафимом храм Рождества Богородицы, где затем ночью служилась Литургия. Более чем через 170 лет после предсказания прп.Серафима церковь Рождества Богородицы стала усыпальницей святых мощей преподобных жен Дивеевских.

В храме, где по заповеди Преподобного горит неугасимая лампада и сестрами читается неусыпаемая псалтырь, ежедневно с 8 до 17 часов открыты двери для желающих поклониться святым мощам дивеевских угодниц Божиих.

Пре-по-доб-ная мать на-ша Мар-фа (в ми-ру Ма-рия Се-ме-нов-на Ми-лю-ко-ва) ро-ди-лась в 1810 го-ду 10/23 фев-ра-ля, в се-мье кре-стьян Ни-же-го-род-ской гу-бер-нии Ар-да-тов-ско-го уез-да, де-рев-ни По-гиб-ло-во (ныне Ма-ли-нов-ка). Се-мей-ство Ми-лю-ко-вых, пра-вед-ной и бо-го-угод-ной жиз-ни, бы-ло близ-ко к стар-цу . По-ми-мо Ма-рии, в нем бы-ло еще двое стар-ших де-тей - сест-ра Прас-ко-вья Се-ме-нов-на и брат Иван Се-ме-но-вич.

Эта де-рев-ня вме-сте с при-ле-га-ю-щи-ми к ней бы-ли удель-ны-ми - при-над-ле-жа-ли не ба-ри-ну-по-ме-щи-ку, а казне. Зем-ля им бы-ла на-ре-за-на от-дель-но, но бы-ла непло-до-род-ной, так как чер-но-зем-ные участ-ки за-хва-ти-ли со-се-ди-по-ме-щи-ки. Кре-стьяне жи-ли очень бед-но, с дет-ства при-хо-ди-лось мно-го ра-бо-тать и в по-ле, и уха-жи-вать за ско-ти-ной.

По бла-го-сло-ве-нию пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма Прас-ко-вья Се-ме-нов-на по-сту-пи-ла в об-щи-ну пре-по-доб-ной ма-туш-ки Алек-сан-дры, пер-во-на-чаль-ни-цы Ди-ве-ев-ской оби-те-ли, и бы-ла вы-со-кой ду-хов-ной жиз-ни.

Ко-гда Ма-рии ис-пол-ни-лось 13 лет, она вме-сте с сест-рой Прас-ко-вьей в пер-вый раз при-шла к ба-тюш-ке Се-ра-фи-му. Это слу-чи-лось 21 но-яб-ря 1823 го-да, в день Вве-де-ния во храм Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы. Как рас-ска-зы-ва-ла Прас-ко-вья Се-ме-нов-на, Ма-рия «увя-за-лась за нею», и так обе они при-шли в Са-ров. Ве-ли-кий ста-рец, про-ви-дя, что де-воч-ка Ма-рия есть из-бран-ный со-суд бла-го-да-ти Бо-жи-ей, не поз-во-лил ей воз-вра-тить-ся до-мой, а при-ка-зал оста-вать-ся в об-щине. Та-ким об-ра-зом, 13-лет-няя Ма-рия Се-ме-нов-на по-сту-пи-ла в чис-ло из-бран-ных Се-ра-фи-мо-вых си-рот, в об-щи-ну ма-туш-ки Алек-сан-дры, на-чаль-ни-цей ко-то-рой в то вре-мя бы-ла ста-ри-ца Ксе-ния Ми-хай-лов-на Ко-че-уло-ва, ко-то-рую ба-тюш-ка Се-ра-фим на-зы-вал «ог-нен-ный столп от зем-ли до неба» и «тер-пуг ду-хов-ный» за ее пра-вед-ную жизнь. Ма-рия же, эта необык-но-вен-ная, неви-дан-ная до-се-ле от-ро-ко-ви-ца, ни с кем не срав-ни-мая, ан-ге-ло-по-доб-ная, ди-тя Бо-жие, с ран-них лет на-ча-ла ве-сти по-движ-ни-че-скую жизнь, пре-вос-хо-дя по су-ро-во-сти по-дви-ге да-же се-стер об-щи-ны, от-ли-чав-ших-ся стро-го-стью жиз-ни, на-чи-ная с са-мой на-чаль-ни-цы Ксе-нии Ми-хай-лов-ны. Непре-стан-ная мо-лит-ва бы-ла ее пи-щей, и толь-ко на необ-хо-ди-мые во-про-сы она от-ве-ча-ла с небес-ной кро-то-стью. Она бы-ла по-чти мол-чаль-ни-ца, и ба-тюш-ка Се-ра-фим осо-бен-но неж-но и ис-клю-чи-тель-но лю-бил ее, по-свя-щая во все от-кро-ве-ния свои, бу-ду-щую сла-ву оби-те-ли и дру-гие ве-ли-кие ду-хов-ные тай-ны, за-по-ве-дуя не го-во-рить о том до вре-ме-ни, что и вы-пол-ня-ла она свя-то, невзи-рая на прось-бы и моль-бы окру-жа-ю-щих се-стер и род-ных. Ко-гда она воз-вра-ща-лась от пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма, то вся си-я-ла неиз-ре-чен-ной ра-до-стью.

Вско-ре по-сле по-ступ-ле-ния Ма-рии в об-щи-ну при Ка-зан-ской церк-ви Ца-ри-ца Небес-ная бла-го-во-ли-ла со-здать ря-дом с этой об-щи-ной но-вую, с ко-то-рой и на-ча-лось со-зда-ние обе-то-ван-ной Ца-ри-цей Небес-ной ма-туш-ке Алек-сан-дре оби-те-ли.

Как из-вест-но, с 1825 го-да к о. Се-ра-фи-му на-ча-ли хо-дить за бла-го-сло-ве-ни-ем спер-ва сест-ры, а по-том и са-ма доб-ро-де-тель-ная на-чаль-ни-ца Ди-ве-ев-ской об-щи-ны, Ксе-ния Ми-хай-лов-на, ко-то-рая, ко-неч-но, глу-бо-ко ува-жа-ла и вы-со-ко по-чи-та-ла о. Се-ра-фи-ма, но, од-на-ко, она не со-гла-си-лась из-ме-нить устав сво-ей об-щи-ны, ко-то-рый ка-зал-ся тя-же-лым как о. Се-ра-фи-му, так и всем спа-сав-шим-ся в об-щине сест-рам. Чис-ло се-стер на-столь-ко уве-ли-чи-лось в об-щине, что тре-бо-ва-лось рас-про-стра-нить их вла-де-ния, но это бы-ло невоз-мож-но ни в ту, ни в дру-гую сто-ро-ну. Ба-тюш-ка Се-ра-фим при-звал к се-бе Ксе-нию Ми-хай-лов-ну и стал уго-ва-ри-вать ее за-ме-нить тя-же-лый Са-ров-ский устав бо-лее лег-ким, но она и слы-шать не хо-те-ла. «По-слу-шай-ся ме-ня, ра-дость моя!» - го-во-рил о. Се-ра-фим. Но непо-ко-ле-би-мая ста-ри-ца, на-ко-нец, от-ве-ти-ла ему: «Нет, ба-тюш-ка, пусть бу-дет по-ста-ро-му, нас уже устро-ил отец стро-и-тель Па-хо-мий!» То-гда о. Се-ра-фим от-пу-стил на-чаль-ни-цу Ди-ве-ев-ской об-щи-ны, успо-ко-ен-ный, что за-по-ве-дан-ное ему ве-ли-кой ста-ри-цей ма-те-рью Алек-сан-дрой бо-лее не ле-жит на его со-ве-сти или же что не при-шел то-му еще час во-ли Бо-жи-ей. Но в этом же го-ду, 25 но-яб-ря, в день свя-тых угод-ни-ков Бо-жи-их , и , про-би-ра-ясь, по обы-чаю, сквозь ча-щи ле-са по бе-ре-гу ре-ки Са-ров-ки к сво-ей даль-ней пу-стынь-ке, уви-дел пре-по-доб-ный Се-ра-фим Бо-жию Ма-терь и сто-яв-ших по-за-ди Нее двух апо-сто-лов: Пет-ра и Иоан-на Бо-го-сло-ва. Ца-ри-ца Небес-ная, уда-рив зем-лю жез-лом так, что ис-ки-пел из зем-ли ис-точ-ник фон-та-ном свет-лой во-ды, ска-за-ла ему: «За-чем ты хо-чешь оста-вить за-по-ведь ра-бы мо-ей Ага-фьи - мо-на-хи-ни Алек-сан-дры? Ксе-нию с сест-ра-ми ее оставь, а за-по-ведь сей ра-бы Мо-ей не толь-ко не остав-ляй, но и пот-щись вполне ис-пол-нить ее: ибо по во-ле Мо-ей она да-ла те-бе оную. А Я ука-жу те-бе дру-гое ме-сто, то-же в се-ле Ди-ве-е-ве, и на нем устрой эту обе-то-ван-ную Мною оби-тель Мою. А в па-мять обе-то-ва-ния, дан-но-го ей Мною, возь-ми с ме-ста кон-чи-ны ее из об-щи-ны Ксе-нии во-семь се-стер».

И ска-за-ла ему по име-нам, ко-то-рых имен-но взять. Через две неде-ли по-сле это-го яв-ле-ния Ца-ри-цы Небес-ной, а имен-но 9 де-каб-ря 1825 го-да Ма-рия вме-сте с еще од-ной сест-рой при-шла к пре-по-доб-но-му Се-ра-фи-му, и ба-тюш-ка объ-явил им, что они долж-ны с ним ид-ти в ту же даль-нюю пу-стынь-ку. При-дя ту-да и зай-дя в хи-жи-ну, о. Се-ра-фим по-дал сест-рам две за-жжен-ные вос-ко-вые све-чи из взя-тых с со-бою по его при-ка-за-нию вме-сте с еле-ем и су-ха-ря-ми, и ве-лел стать Ма-рии с пра-вой сто-ро-ны Рас-пя-тия, ви-сев-ше-го на стене, а Прас-ко-вье Сте-па-новне (так зва-ли дру-гую сест-ру) - с ле-вой. Так они сто-я-ли бо-лее ча-са с за-жжен-ны-ми све-ча-ми, а о. Се-ра-фим все вре-мя мо-лил-ся, стоя по-се-ре-дине. По-мо-лясь, он при-ло-жил-ся к Рас-пя-тию и им ве-лел по-мо-лить-ся и при-ло-жить-ся. Так пе-ред на-ча-лом ос-но-ва-ния но-вой об-щи-ны пре-по-доб-ный со-вер-шил это та-ин-ствен-ное мо-ле-ние с сест-ра-ми, ко-то-рых из-бра-ла Ма-терь Бо-жия на осо-бое слу-же-ние Ей и оби-те-ли.

В те-че-ние че-ты-рех лет под-ви-за-лась Ма-рия, по-мо-гая пре-по-доб-но-му Се-ра-фи-му и сест-рам в устро-е-нии но-вой об-щи-ны. Вме-сте с ним и дру-ги-ми сест-ра-ми она за-го-тав-ли-ва-ла стол-бы и лес для мель-ни-цы, ко-то-рую бла-го-сло-ви-ла по-стро-ить на ме-сте ос-но-ва-ния но-вой об-щи-ны Ма-терь Бо-жия; но-си-ла кам-ни для стро-и-тель-ства церк-ви Рож-де-ства Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы; мо-ло-ла му-ку и вы-пол-ня-ла дру-гие по-слу-ша-ния, ни-ко-гда при этом не остав-ляя сер-деч-ной мо-лит-вы, «мол-ча воз-но-ся свой го-ря-щий дух ко Гос-по-ду».

Эта чуд-ная от-ро-ко-ви-ца бы-ла на-де-ле-на от Гос-по-да весь-ма ред-ким да-ром чи-стой и непре-стан-ной мо-лит-вы. Во всем все-гда она бы-ла ру-ко-вод-ству-е-ма са-мим пре-по-доб-ным Се-ра-фи-мом. Как при-мер ее без-услов-но-го по-слу-ша-ния, рас-ска-зы-ва-ли, что раз при во-про-се род-ной сест-ры ее Прас-ко-вьи Се-ме-нов-ны о ка-ком-то са-ров-ском мо-на-хе, она удив-лен-но и ре-бя-че-ски невин-но спро-си-ла: «А ка-кие ви-дом-то мо-на-хи, Па-ра-ша, на ба-тюш-ку, что ли, по-хо-жи?» Удив-лен-ная в свою оче-редь во-про-сом сест-ры, Прас-ко-вья Се-ме-нов-на от-ве-ти-ла ей: «Ведь ты так ча-сто хо-дишь в Са-ров, раз-ве не ви-де-ла, что спра-ши-ва-ешь?» - «Нет, Па-ра-шень-ка,- ска-за-ла сми-рен-но Ма-рия Се-ме-нов-на,- ведь я ни-че-го не ви-жу и не знаю; ба-тюш-ка Се-ра-фим мне при-ка-зал ни-ко-гда не гля-деть на них, и я так по-вя-зы-ваю пла-ток на гла-за, чтобы толь-ко ви-деть у се-бя под но-га-ми до-ро-гу».

Вот ка-ко-ва бы-ла эта ре-бе-нок-по-движ-ник, прожив-шая в оби-те-ли все-го шесть лет и в 19 лет от рож-де-ния мир-но и ти-хо ото-шед-шая ко Гос-по-ду.

21 ав-гу-ста 1829 го-да Ди-ве-ев-ская оби-тель ли-ши-лась этой чуд-ной, свя-той жиз-ни от-ро-ко-ви-цы, Ма-рии Се-ме-нов-ны Ми-лю-ко-вой, схи-мо-на-хи-ни Мар-фы. Пре-дузнав ду-хом час ее кон-чи-ны, пре-по-доб-ный Се-ра-фим вдруг за-пла-кал и с ве-ли-чай-шей скор-бью ска-зал о. Пав-лу, сво-е-му со-се-ду по кел-лии: «Па-вел! А ведь Ма-рия-то ото-шла, и так мне ее жаль, так жаль, что, ви-дишь, все пла-чу!»

Ба-тюш-ка Се-ра-фим по-же-лал ей дать от се-бя гроб ду-бо-вый, круг-лый, вы-долб-лен-ный. За ним по-еха-ла Прас-ко-вья Се-ме-нов-на с еще од-ной ди-ве-ев-ской сест-рой, Аку-ли-ной Ва-си-льев-ной. Прас-ко-вья Се-ме-нов-на бы-ла силь-но огор-че-на, и ба-тюш-ка при-нял ее оте-че-ски, об-лас-кал и при-обод-рил. За-тем, сло-жив вме-сте ру-ки Прас-ко-вьи Се-ме-нов-ны и Аку-ли-ны Ва-си-льев-ны, он им ска-зал: «Вы бу-де-те те-перь род-ные сест-ры, а я ваш отец, ду-хом вас по-ро-дил! Ма-рия же схи-мо-на-хи-ня Мар-фа, я ее по-схи-мил! У нее все есть: схи-ма и ман-тия, и ка-ми-ла-воч-ка моя, во всем этом ее и по-ло-жи-те! А вы не уны-вай-те, ма-туш-ка,- про-из-нес о. Се-ра-фим, об-ра-тясь к Прас-ко-вье Се-ме-новне,- ее ду-ша в Цар-ствии Небес-ном и близ Свя-тыя Тро-и-цы у Пре-сто-ла Бо-жия, и весь род ваш по ней спа-сен бу-дет!»

Кро-ме то-го, ба-тюш-ка Се-ра-фим дал 25 руб-лей на рас-хо-ды по по-хо-ро-нам и 25 руб-лей ме-ди для то-го, чтобы оде-лить всех се-стер и мир-ских, кто бы ни на-хо-дил-ся при по-гре-бе-нии ее, по 3 коп. каж-до-му. Дал так-же два по-ло-тен-ца за пре-стол, ко-ло-ток жел-тых свеч на со-ро-ко-уст, чтобы день и ночь го-ре-ли бы в церк-ви, а ко гро-бу рубле-вую жел-тую све-чу и на по-хо-ро-ны бе-лых два-дца-ти-ко-пе-еч-ных свеч с пол-пу-да.

Та-ким об-ра-зом, по бла-го-сло-ве-нию пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма по-ло-жи-ли Ма-рию Се-ме-нов-ну, схи-мо-на-хи-ню Мар-фу, в гроб: в двух свит-ках (ру-баш-ках), в бу-маж-ном под-ряс-ни-ке, под-по-я-сан-ную шер-стя-ной чер-ной по-кром-кой, сверх се-го в чер-ной с бе-лы-ми кре-ста-ми схи-ме и длин-ной ман-тии. На го-ло-ву на-де-ли зе-ле-ную бар-хат-ную, вы-ши-тую зо-ло-том ша-поч-ку, сверх нее ка-ми-лав-ку ба-тюш-ки Се-ра-фи-ма и, на-ко-нец, еще по-вя-за-ли боль-шим дра-де-да-мо-вым тем-но-си-ним плат-ком с ки-сточ-ка-ми. В ру-ках - ко-жа-ные че-точ-ки. Все эти ве-щи дал ей о. Се-ра-фим из сво-их рук, при-ка-зав все-гда в них хо-дить к при-ча-стию Свя-тых Тайн, что в точ-но-сти и ис-пол-ня-лось Ма-ри-ею каж-дый дву-на-де-ся-тый празд-ник и все че-ты-ре по-ста.

Пре-по-доб-ный Се-ра-фим всех, кто толь-ко при-хо-дил в эти дни к нему, по-сы-лал в Ди-ве-е-во на по-хо-ро-ны Ма-рии Се-ме-нов-ны. Так, ни-че-го не знав-шим о том сест-рам, ра-бо-тав-шим на Са-ти-се (лес-ная мест-ность на бе-ре-гу ре-ки Са-тис), Вар-ва-ре Ильи-нишне с про-чи-ми, ста-рец ска-зал: «Ра-до-сти вы мои! Ско-рее, ско-рее гря-ди-те в Ди-ве-ев: там ото-шла ко Гос-по-ду ве-ли-кая ра-ба Бо-жия Ма-рия!» Сест-ры не мог-ли по-нять, ка-кая Ма-рия мог-ла скон-чать-ся, и уди-ви-лись, най-дя Ма-рию Се-ме-нов-ну в гро-бу. Так-же Ека-те-ри-ну Его-ров-ну и Ан-ну Алек-се-ев-ну, со-би-рав-ших яго-ды в Са-ров-ском ле-су, и дру-гих он по-сы-лал ско-рее до-мой, го-во-ря, что кто бу-дет на по-гре-бе-нии Ма-рии Се-ме-нов-ны, тот по-лу-чит от-пу-ще-ние гре-хов. Да-же са-ров-ских мо-на-хов и це-лую тол-пу на-ро-да, шед-шую к нему, о. Се-ра-фим по-сы-лал на по-гре-бе-ние, при-ка-зы-вая мир-ским де-ви-цам и сест-рам при-одеть-ся, рас-че-сать во-ло-сы свои и при-пасть ко гро-бу ее!

Во вре-мя от-пе-ва-ния ста-ри-ца Прас-ко-вья Се-ме-нов-на, род-ная сест-ра по-кой-ной схи-мо-на-хи-ни Мар-фы, яв-но уви-де-ла в цар-ских две-рях Ца-ри-цу Небес-ную и Ма-рию Се-ме-нов-ну, сто-я-щих на воз-ду-хе. При-дя от вос-тор-га в ис-ступ-ле-ние, она гром-ко за-кри-ча-ла на всю цер-ковь: «Ца-ри-ца, не оста-ви нас!» Вдруг она ста-ла юрод-ство-вать, про-ро-че-ство-вать, го-во-рить окру-жа-ю-щим необык-но-вен-ные ве-щи, раз-да-вать все но-си-мые на се-бе одеж-ды, по-том сра-зу силь-но осла-бе-ла. Бе-сы за-кли-ка-ли, за-шу-ме-ли и ста-ли кри-чать.

Это про-ис-ше-ствие силь-но по-вли-я-ло на со-брав-ших-ся. Ко-гда ста-ри-ца Аку-ли-на Ва-си-льев-на по-сле по-хо-рон по-спе-ши-ла к ба-тюш-ке Се-ра-фи-му и пе-ре-да-ла ему слу-чив-ше-е-ся, то он про-из-нес: «Это, ма-туш-ка, Гос-подь и Ца-ри-ца Небес-ная за-хо-те-ли про-сла-вить мать на-шу Мар-фу и гос-по-жу Ма-рию. А ес-ли бы я, убо-гий Се-ра-фим, был бы на по-гре-бе-нии ее, то от ду-ха ее бы-ло бы мно-гим ис-це-ле-ние!»

За-тем при-был к ба-тюш-ке род-ной брат Ма-рии Се-ме-нов-ны, Иван, ко-то-рый так-же ез-дил на по-хо-ро-ны сест-ры, и спро-сил: «Вы-здо-ро-ве-ет ли за-болев-шая по-сле ви-де-ния Прас-ко-вья Се-ме-нов-на?» Зор-ко осмот-рев зна-ко-мо-го ему Ива-на Се-ме-но-ви-ча, ба-тюш-ка вдруг ска-зал: «Да раз-ве ты брат Ма-рии?» - «Да, ба-тюш-ка», - от-ве-тил он. И еще раз вто-рич-но гля-дя на него, спро-сил ба-тюш-ка: «Ты род-ной брат Ма-рии?» - «Да, ба-тюш-ка»,- опять от-ве-тил Иван Се-ме-но-вич. По-сле это-го ста-рец дол-го-дол-го ду-мал и, еще при-сталь-но взгля-нув на сто-я-ще-го пе-ред ним Ива-на, вдруг сде-лал-ся так ра-до-стен и све-тел, что от ли-ца его как бы ис-хо-ди-ли лу-чи сол-неч-ные, и Иван дол-жен был за-кры-вать-ся от о. Се-ра-фи-ма, не бу-дучи в со-сто-я-нии смот-реть на него. За-тем ба-тюш-ка вос-клик-нул: «Вот, ра-дость моя! Ка-кой она ми-ло-сти спо-до-би-лась от Гос-по-да! В Цар-ствии Небес-ном у Пре-сто-ла Бо-жия, близ Ца-ри-цы Небес-ной со свя-ты-ми де-ва-ми пред-сто-ит! Она за весь ваш род мо-лит-вен-ни-ца! Она схи-мо-на-хи-ня Мар-фа, я ее по-стриг. Бы-вая в Ди-ве-е-ве, ни-ко-гда не про-хо-ди ми-мо, а при-па-дай к мо-гил-ке, го-во-ря: «Гос-по-же и ма-ти на-ша Мар-фо, по-мя-ни нас у Пре-сто-ла Бо-жия во Цар-ствии Небес-ном!» Пре-по-доб-ный Се-ра-фим так про-бе-се-до-вал ча-са три с Ива-ном Се-ме-но-ви-чем.

По-сле это-го о. Се-ра-фим вы-звал к се-бе цер-ков-ни-цу, сест-ру Ксе-нию Ва-си-льев-ну Пут-ко-ву (впо-след-ствии мо-на-хи-ня Ка-пи-то-ли-на), ко-то-рой он все-гда при-ка-зы-вал за-пи-сы-вать раз-ные име-на для по-ми-но-ве-ния, и ска-зал ей: «Вот, ма-туш-ка, за-пи-ши ты ее, Ма-рию-то, мо-на-хи-нею, по-то-му что она сво-и-ми де-ла-ми и мо-лит-ва-ми убо-го-го Се-ра-фи-ма там удо-сто-и-лась схи-мы! Мо-ли-тесь же и вы все о ней как о схи-мо-на-хине Мар-фе!»

По сви-де-тель-ству се-стер и лиц, близ-ких к Ди-ве-е-ву, Ма-рия Се-ме-нов-на бы-ла вы-со-ко-го ро-ста и при-вле-ка-тель-ной на-руж-но-сти; про-дол-го-ва-тое, бе-лое и све-жее ли-цо, го-лу-бые гла-за, гу-стые свет-ло-ру-сые бро-ви и та-кие же во-ло-сы. Ее по-хо-ро-ни-ли с рас-пу-щен-ны-ми во-ло-са-ми. Она по-ко-ит-ся по ле-вую сто-ро-ну ма-туш-ки Алек-сан-дры, пер-во-на-чаль-ни-цы Ка-зан-ской об-щин-ки. В рас-ска-зах ста-риц о Ма-рии Се-ме-новне со-хра-ни-лось немно-гое. Так, Ма-рия Ила-ри-о-нов-на (мо-на-хи-ня Ме-ли-ти-на) сви-де-тель-ству-ет сле-ду-ю-щее: «Жи-вя в ми-ру и слы-ша от всех о ба-тюш-ке Се-ра-фи-ме,- по-вест-ву-ет она, - я по-же-ла-ла быть в Са-ро-ве и при-нять его бла-го-сло-ве-ние. Пер-вым де-лом, как при-шла в Са-ров, по-шла к ба-тюш-ке в его пу-стынь-ку; он сам вы-шел ко мне на-встре-чу, бла-го-сло-вил и с улыб-кой го-во-рит: «Ты, ма-туш-ка, зна-ешь ли Ма-рию Се-ме-нов-ну?» - «Знаю,- го-во-рю, - ба-тюш-ка; она через три дво-ра жи-вет от нас». «Вот, ма-туш-ка, - про-дол-жал ба-тюш-ка, - я те-бе про нее ска-жу, как она рев-ни-ва бы-ла к тру-дам. Ко-гда в Ди-ве-е-ве стро-и-ли цер-ковь во имя Рож-де-ства Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы, то де-вуш-ки са-ми но-си-ли ка-муш-ки, кто по два, кто по три, а она-то, ма-туш-ка, на-бе-рет пять или шесть ка-меш-ков-то и с мо-лит-вой на устах, мол-ча, воз-но-си-ла свой го-ря-щий дух ко Гос-по-ду! Ско-ро с боль-ным жи-во-ти-ком и пре-ста-ви-лась Бо-гу!»

Стар-шая сест-ра в Мель-нич-ной об-щине Прас-ко-вья Сте-па-нов-на, рас-ска-зы-вая, как страш-но бы-ло ослу-шать-ся ба-тюш-ку Се-ра-фи-ма, вспо-ми-на-ла, как од-на-жды ба-тюш-ка при-ка-зал ей, чтобы она при-е-ха-ла с от-ро-ко-ви-цей Ма-ри-ей Се-ме-нов-ной на двух ло-ша-дях за брев-на-ми. Они по-еха-ли пря-мо к ба-тюш-ке в лес, где он их уже до-жи-дал-ся и при-го-то-вил на каж-дую ло-шадь по два то-нень-ких брев-ныш-ка. Ду-мая, что все че-ты-ре брев-на мо-жет свез-ти од-на ло-шадь, сест-ры пе-ре-ло-жи-ли до-ро-гою эти брев-ныш-ки на од-ну, а на дру-гую ло-шадь взва-ли-ли боль-шое, тол-стое брев-но. Но лишь тро-ну-лись они с ме-ста, как ло-шадь эта упа-ла, за-хри-пе-ла, на-ча-ла околе-вать. Со-зна-вая се-бя ви-нов-ны-ми, что они по-сту-пи-ли про-тив бла-го-сло-ве-ния ба-тюш-ки, они, тут же упав на ко-ле-ни, в сле-зах за-оч-но ста-ли про-сить про-ще-ния, а за-тем ски-ну-ли тол-стое брев-но и раз-ло-жи-ли брев-ныш-ки по-преж-не-му. Ло-шадь са-ма вско-чи-ла и так ско-ро по-бе-жа-ла, что они ед-ва-ед-ва мог-ли до-гнать ее.

До нас до-шли через по-ко-ле-ния ди-ве-ев-ских се-стер сло-ва схи-мо-на-хи-ни Мар-фы, за-пи-сан-ные ста-ри-цей Иусти-ни-ей Ива-нов-ной (впо-след-ствии мо-на-хи-ня Ила-рия), из ру-ко-пис-ной стра-ни-цы, най-ден-ной в ке-лии схи-мо-на-хи-ни Мар-га-ри-ты Лах-ти-о-но-вой.

«Схи-мо-на-хи-ня Ма-рия Се-ме-нов-на вы-ве-ла ме-ня к церк-ви Ка-зан-ской и, по-ка-зы-вая на все это ме-сто, го-во-ри-ла (пред-ви-дя свою ран-нюю кон-чи-ну) мне и дру-гим сест-рам: «Вот, помни-те, цер-ковь эта бу-дет на-ша и свя-щен-ни-ки тут жить не бу-дут, при-ход-ская же цер-ковь бу-дет вы-стро-е-на на дру-гом ме-сте, там бу-дут жить и свя-щен-ни-ки, а тут бу-дет, как го-во-рит ба-тюш-ка Се-ра-фим, Лав-ра, а где Ка-нав-ка, там бу-дет Ки-но-вия. Все это ме-сто освя-ще-но по-дви-га-ми ма-туш-ки Ага-фии Се-ме-нов-ны, а ка-кой, ра-дость моя, со-бор-то это бу-дет, на-по-до-бие Иеру-са-лим-ско-го, и в этот храм вой-дет и те-пе-реш-няя-то цер-ковь и оста-нет-ся лишь как яд-рыш-ком!» Зем-лю с обе-их сто-рон на-шей Рож-де-ствен-ской церк-ви при-ка-зы-вал за-го-ро-дить ба-тюш-ка, го-во-ря: «Тут сто-поч-ки Ца-ри-цы Небес-ной, эта зем-ля свя-тая. Ма-терь Бо-жия об-хо-ди-ла Свою цер-ковь! Не хо-ди-те по этой зем-ле, ма-туш-ка, а за-го-ро-ди-те ее, и ни да-же ско-тин-ке не доз-во-ляй-те хо-дить тут. А трав-ку-то по-ли-те, да и то к се-бе в оби-тель уно-си-те с это-го ме-ста, а так не ки-дай-те, трав-ка-то свя-тая, тут сто-поч-ки Ца-ри-цы Небес-ной про-шли!» Вот по-это-му-то и за-го-ро-же-но у нас это с обе-их сто-рон Рож-де-ствен-ской церк-ви ме-сто и мы все это хра-ним все-гда».

Та же ста-ри-ца вспо-ми-на-ла, что «по-кой-ную на-шу Ма-рию Се-ме-нов-ну, вы-со-кой жиз-ни, осо-бо про-тив всех лю-бил ба-тюш-ка Се-ра-фим. Он го-во-рил и пред-ска-зы-вал ей об оби-те-ли мно-гое, по боль-шей ча-сти за-пре-щая ко-му-ли-бо рас-ска-зы-вать, но неко-то-рое за-ве-щал ей пом-нить и пе-ре-дать мне, греш-ни-це. По бла-го-сло-ве-нию же ба-тюш-ки Се-ра-фи-ма го-во-ри-ла она мне: «Ба-тюш-ка Се-ра-фим ска-зал, что клад-би-щен-ская цер-ковь у нас бу-дет во имя Пре-об-ра-же-ния Гос-под-ня, за-пом-ни!» А я на это воз-ра-зи-ла ей, что ведь на клад-би-щах, ка-жет-ся, все-гда стро-ят-ся церк-ви Всем свя-тым. «Так, - от-ве-ти-ла она,- но ба-тюш-ка Се-ра-фим ска-зал, что пре-стол Всех свя-тых бу-дет еще ра-нее устро-ен». (Впо-след-ствии пред-ска-за-ние сбы-лось, ибо в 1847 го-ду в церк-ви в честь Тих-вин-ской ико-ны Бо-жи-ей Ма-те-ри был устро-ен при-дел Всех свя-тых, а клад-би-щен-ская цер-ковь по-стро-и-лась уже по-сле, в 1855 го-ду, во имя Пре-об-ра-же-ния Гос-под-ня). А о стес-нен-ных сред-ствах оби-те-ли все-гда ей го-ва-ри-вал ба-тюш-ка: «Убо-гий Се-ра-фим мог бы обо-га-тить вас, но это не по-лез-но; я мог бы и зо-лу пре-вра-тить в зла-то, но не хо-чу; у вас мно-гое не умно-жит-ся, а ма-лое не ума-лит-ся! В по-след-нее вре-мя бу-дет у вас и изоби-лие во всем, но то-гда уже бу-дет и ко-нец все-му!»

Де-вят-на-дца-ти-лет-няя по-движ-ни-ца схи-мо-на-хи-ня Мар-фа, пре-ста-вив-ша-я-ся ко Гос-по-ду, бы-ла на-зна-че-на, по сло-вам пре-по-доб-но-го Се-ра-фи-ма, на-чаль-ни-цей над ди-ве-ев-ски-ми си-ро-та-ми в Цар-ствии Небес-ном, в оби-те-ли Бо-жи-ей Ма-те-ри, о чем пре-по-доб-ный так ска-зал ста-ри-це Ев-до-кии Еф-ре-мовне: «У Гос-по-да 12-ть апо-сто-лов, у Ца-ри-цы Небес-ной 12-ть дев, так и вас 12-ть у ме-ня. Как Гос-подь из-брал Ека-те-ри-ну му-че-ни-цу Се-бе в неве-сты, так и я из 12-ти дев из-брал се-бе в неве-сты в бу-ду-щем - Ма-рию. И там она над ва-ми бу-дет стар-шей!».

Так-же пре-по-доб-ный Се-ра-фим ска-зал о том, что со вре-ме-нем мо-щи Ма-рии Се-ме-нов-ны - схи-мо-на-хи-ни Мар-фы - бу-дут по-чи-вать от-кры-то в оби-те-ли, ибо она так уго-ди-ла Гос-по-ду, что удо-сто-и-лась нетле-ния! При этом ба-тюш-ка Се-ра-фим за-ме-чал: «Вот, ма-туш-ка, как важ-но по-слу-ша-ние! Вот Ма-рия-то на что мол-ча-ли-ва бы-ла и ток-мо от ра-до-сти, лю-бя оби-тель, пре-сту-пи-ла за-по-ведь мою и рас-ска-за-ла ма-лое, а все же за то при вскры-тии мо-щей ее в бу-ду-щем пре-да-дут-ся тле-нию од-ни толь-ко уста ее!»

Впо-след-ствии Прас-ко-вья Се-ме-нов-на, сест-ра пре-по-доб-ной Мар-фы, по вы-бо-ру се-стер неко-то-рое вре-мя бы-ла на-чаль-ни-цей Мель-нич-ной об-щи-ны. В кон-це жиз-ни, в смут-ные для оби-те-ли вре-ме-на 1862 го-да она ста-ла юрод-ство-вать, на что бла-го-слов-лял ее прп. Се-ра-фим, го-во-ря: «Ты, ра-дость моя, пре-вы-ше ме-ня!» То-гда же она удо-сто-и-лась ви-де-ния Бо-жи-ей Ма-те-ри вме-сте с прп. Се-ра-фи-мом. Ца-ри-ца Небес-ная ей на-ка-за-ла: «Ты вы-правь де-ла Мо-ей оби-те-ли, на-стой в прав-де, об-ли-чи!». Как ни от-ка-зы-ва-лась Прас-ко-вья Се-ме-нов-на, ссы-ла-ясь на свою негра-мот-ность, Бо-го-ма-терь три-жды по-вто-ри-ла ей Свое при-ка-за-ние.

За по-слу-ша-ние Ца-ри-це Небес-ной и ба-тюш-ке Се-ра-фи-му она без-бо-яз-нен-но об-ли-ча-ла тво-рив-ших де-ла неправ-ды в оби-те-ли, на-чи-ная с ар-хи-ерея, и по да-ру про-зор-ли-во-сти пред-ска-за-ла даль-ней-ший ход со-бы-тий и вос-ста-нов-ле-ние спра-вед-ли-во-сти. По пред-ска-за-нию прп. Се-ра-фи-ма она вско-ре по-сле это-го мир-но скон-ча-лась 1/14 июня 1862 го-да в празд-ник Воз-не-се-ния Гос-под-ня, по-сле Со-бо-ро-ва-ния, при-ча-ще-ния Свя-тых Тайн и про-чте-ния над нею от-ход-ной.

Брат их, Иван Се-ме-но-вич, так-же окон-чил жизнь в мо-на-ше-ском чине в Са-ров-ской пу-сты-ни. Имея по-слу-ша-ние при-врат-ни-ка в Са-ро-ве, он рас-ска-зы-вал: «Бу-дучи мир-ским кре-стья-ни-ном, я ча-сто ра-бо-тал у ба-тюш-ки Се-ра-фи-ма, и мно-го-мно-го чуд-но-го он мне пред-ска-зы-вал о Ди-ве-е-ве и все-гда го-во-рил: «Ес-ли кто мо-их си-рот-де-ву-шек оби-дит, тот ве-лие по-лу-чит от Гос-по-да на-ка-за-ние; а кто за-сту-пит за них и в нуж-де за-щи-тит и по-мо-жет, изо-льет-ся на то-го ве-лия ми-лость Бо-жия свы-ше. Кто да-же серд-цем воз-дохнет да по-жа-ле-ет их, и то-го Гос-подь на-гра-дит. И ска-жу те-бе, ба-тюш-ка, помни: счаст-лив всяк, кто у убо-го-го Се-ра-фи-ма в Ди-ве-е-ве про-бу-дет сут-ки, от утра и до утра, ибо Ма-терь Бо-жия, Ца-ри-ца Небес-ная, каж-дые сут-ки по-се-ща-ет Ди-ве-е-во!» Пом-ня за-по-ведь ба-тюш-ки-ну,- до-бав-лял при-врат-ник,- я все-гда это го-во-рил и всем го-во-рю».

Три его до-че-ри по-том по-сту-пи-ли в Ди-ве-ев-скую об-щи-ну. Од-на из них, Еле-на Ива-нов-на, вы-шла за-муж за ду-хов-но-го дру-га прп. Се-ра-фи-ма, Н.А. Мо-то-ви-ло-ва, и бы-ла для оби-те-ли бла-го-де-тель-ни-цей и «ве-ли-кой гос-по-жой», как на-зы-вал ее еще в дет-стве ба-тюш-ка Се-ра-фим, при-ка-зы-вая се-стре кла-нять-ся ей, ма-лень-кой де-воч-ке, в но-ги. Еле-на Ива-нов-на бы-ла един-ствен-ной из при-сут-ство-вав-ших на по-гре-бе-нии прп. Се-ра-фи-ма в 1832 г. и до-жив-ших до его про-слав-ле-ния в 1903 г. Ов-до-вев, по-след-ние го-ды жиз-ни она жи-ла в Ди-ве-е-во. Умер-ла Еле-на Ива-нов-на в пре-клон-ных го-дах в 1910 г., пе-ред смер-тью бы-ла тай-но по-стри-же-на в мо-на-ше-ство.

В мо-на-сты-ре бы-ло мно-го се-стер из ро-да Ми-лю-ко-вых вплоть до его за-кры-тия в 1927 г.

По-сле воз-об-нов-ле-ния мо-на-сты-ря Гос-подь див-но от-ме-тил день па-мя-ти свя-той пре-по-доб-ной схи-мо-на-хи-ни Мар-фы освя-ще-ни-ем Пре-об-ра-жен-ско-го со-бо-ра. По-стро-ен-ный в 1917 г. и не освя-щен-ный, ра-зо-рен-ный в го-ды со-вет-ской вла-сти со-бор был пе-ре-дан вос-ста-нав-ли-ва-ю-ще-му-ся мо-на-сты-рю в 1991 г. До 1998 г. со-бор ре-ста-ври-ро-вал-ся, освя-ще-ние его непред-на-ме-рен-но сов-па-ло с днем бла-жен-ной кон-чи-ны свя-той.

По вос-по-ми-на-ни-ям мо-на-хи-ни Ди-ве-ев-ско-го мо-на-сты-ря Се-ра-фи-мы Бул-га-ко-вой, до раз-го-на оби-те-ли в 1927 г. хра-нил-ся порт-рет схи-мо-на-хи-ни Мар-фы, на-пи-сан-ный сест-ра-ми сра-зу же по-сле ее смер-ти. По сви-де-тель-ству про-то-и-е-рея Сте-фа-на Ля-шев-ско-го, кро-ме это-го порт-ре-та, был на-пи-сан его ма-туш-кой (Ка-пи-то-ли-ной За-ха-ров-ной Ля-шев-ской, впо-след-ствии мон. Ма-рия) жи-тий-ный об-раз схим. Мар-фы со сле-ду-ю-щи-ми клей-ма-ми: схим. Мар-фа но-сит кир-пи-чи на-верх стро-я-щей-ся Рож-де-ствен-ской церк-ви; ба-тюш-ка Се-ра-фим по-стри-га-ет ее в схи-му; ба-тюш-ка Се-ра-фим с ней и с Прас-ко-вьей Се-ме-нов-ной мо-лит-ся с за-жжен-ны-ми све-ча-ми о Ди-ве-е-ве; вос-хож-де-ние ду-ши схим. Мар-фы к Пре-сто-лу Бо-жию; Ца-ри-ца Небес-ная и схим. Мар-фа в ви-де-нии в церк-ви; три свя-тые мо-гил-ки. В на-сто-я-щее вре-мя ме-сто-на-хож-де-ние порт-ре-та схим. Мар-фы неиз-вест-но, жи-тий-ный об-раз на-хо-дит-ся за гра-ни-цей.

В 2000 г. схи-мо-на-хи-ня Мар-фа при-чис-ле-на к ли-ку мест-но-чти-мых свя-тых Ни-же-го-род-ской епар-хии, и ныне ее мо-щи по-чи-ва-ют в хра-ме Рож-де-ства Бо-го-ро-ди-цы в Се-ра-фи-мо-Ди-ве-ев-ском мо-на-сты-ре.

Мо-лит-ва-ми сей пре-по-доб-ной от-ро-ко-ви-цы Гос-подь да по-ми-лу-ет нас. Аминь.

Молитвы

Тропарь преподобной Марфе Дивеевской

Равноа́нгельное житие́ стяжа́вшая, ди́вная отрокови́це и собесе́днице Преподо́бнаго Серафи́ма, Госпоже́ и ма́ти на́ша Ма́рфо, ны́не в нетле́нных моще́х почива́еши и у Престо́ла Бо́жия предстои́ши, моли́ о на́с Ми́лостиваго Бо́га Небе́снаго, Диве́ева нача́льнице.

Перевод: Подобное ангелам житие приобретшая, удивительная дева и собеседница , госпожа и мать наша Марфа, сейчас ты почиваешь нетленными и предстоишь у , моли о нас Милостивого Бога Небесного, начальница Дивеева.

Тропарь преподобным Александре, Марфе и Елене Дивеевским

Яви́лися есте́ земли́ Росси́йския украше́ние, нача́льницы оби́тели Диве́евския преподо́бныя ма́тери на́ша Алекса́ндро, Ма́рфо и Еле́но, благослове́ние Цари́цы Небе́сныя исполнившия и дерзнове́ние ко Го́споду стяжавшия, моли́те у престо́ла Пресвяты́я Тро́ицы о спасе́нии ду́ш на́ших.

Перевод: Вы стали украшением Российской земли, начальницы обители Дивеевской матери наши Александра, Марфа и Елена, Царицы Небесной исполнившие и ко Господу заслужившие, молите у о спасении душ наших.

Кондак преподобной Марфе Дивеевской

Небе́сною кро́тостию, молча́нием и неземно́ю ра́достию испо́лнилася еси́, юная и невиданная досе́ле в Дивееве отрокови́це, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, в вели́кую схи́му от преподо́бнаго Серафи́ма облече́нная; те́мже водвори́лася еси́ с му́дрыми де́вами в Небе́сном черто́зе и со А́нгелы Всецарю́ непреста́нно предстои́ши.

Перевод: Небесной , молчанием и неземной радостью наполнилась ты, юная и невиданная до сих пор в Дивееве дева, преподобная мать наша Марфа, постриженная в великую преподобным Серафимом, потому и нашла жительство ты вместе с мудрыми девами () в Небесном чертоге и с Ангелами Царю всех непрестанно предстоишь.

Кондак преподобным Александре, Марфе и Елене Дивеевским

Диве́евския свети́льницы всесве́тлыя, преподо́бныя ма́тери на́ша Алекса́ндро, Ма́рфо и Еле́но, в поще́нии, бде́нии, моли́тве и труде́х до́бре подвиза́лися есте́ и по сме́рти на́с освещаете чуде́с источеньми и исцеля́ете неду́гующих души́; моли́те Христа́ Бо́га грехо́в оставле́ние дарова́ти любо́вию чту́щим святу́ю па́мять ва́шу.

Перевод: Дивеевские светильники преяркие, преподобные матери наши Александра, Марфа и Елена, в пощении, молитве и трудах хорошо и после смерти освещаете нас потоками чудес и исцеляете больные души. Молите Христа Бога даровать прощение грехов всем с любовью почитающим святую память вашу.

Величание преподобным Александре, Марфе и Елене Дивеевским

Ублажа́ем ва́с, преподо́бныя ма́тери на́ша Алекса́ндро, Ма́рфо и Еле́но, и чти́м святу́ю па́мять ва́шу, вы́ бо моли́те о на́с Христа́ Бо́га на́шего.

Молитва преподобной Марфе Дивеевской

О, преподо́бная и богоно́сная ма́ти Ма́рфо, Диве́евская ра́досте и похвало́, о́трасль ди́вная семе́йства пра́веднаго и плод святы́й ро́да благочести́ваго, измла́да со сро́дники твои́ми к преподо́бному Серафи́му Саро́вскому притека́вшая, за послуша́ние ему́ по благода́ти Боже́ственней всесоверше́нно уцелому́дрившаяся, сотаи́нницею его́ ста́вшая и вели́кий а́нгельский о́браз от руки́ его́ прия́вшая, в ле́тех ма́лых испо́лнила еси́ вся благопотре́бная и в Ца́рствие Небе́сное душе́ю твое́ю де́вственною взошла́ еси́, ста́рцу свято́му твоему́ уневе́щенная. Моли́ся за ны, недосто́йныя и злонра́вныя, чту́щыя с любо́вию па́мять твою́, да очи́стит Госпо́дь ны от вся́кия скве́рны душе́вныя и теле́сныя, заступи́т, спасе́т, поми́лует и сохрани́т ны Свое́ю благода́тию. Ами́нь.

Каноны и Акафисты

Акафист преподобной Марфе Дивеевской

Текст утвержден Священным Синодом
Русской Православной Церкви
28 декабря 2018 года (журнал № 127)

Кондак 1

Избра́ннице Царя́ Небе́снаго, преподо́бней ма́тери на́шей Ма́рфе, в беда́х и ско́рбех ско́рой помо́щнице благода́рственное пе́ние прино́сим. Ты же, иму́щая предста́тельство пред Го́сподем, моли́ся о нас, любо́вию тебе́ зову́щих:

Икос 1

А́нгели на небеси́ ра́довахуся, ви́дяще доброде́тельное житие́ твое́, преподо́бная ма́ти Ма́рфо: явила́ся бо еси́ вои́стину иска́тельница Небе́снаго Би́сера, Иису́са Христа́. Мы же, зря́ще по́двиги и труды́ твоя́, благода́рственно воспису́ем ти такова́я:

Ра́дуйся, плоды́ Ду́ха Свята́го в себе́ стяжа́вшая;

ра́дуйся, к ти́хому приста́нищу нас направля́ющая.

Ра́дуйся, окамене́нная сердца́ на́ша во умиле́ние приводя́щая;

ра́дуйся, посреде́ скорбе́й ди́вный поко́й нам посыла́ющая.

Ра́дуйся, от нечая́нныя сме́рти нас огражда́ющая;

ра́дуйся, от ко́зней диа́вольских нас заступа́ющая.

Ра́дуйся, из пучи́ны грехо́в нас изводя́щая;

ра́дуйся, ко престо́лу Госпо́дню сердца́ на́ша вознося́щая.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 2

Ви́де Влады́ка Небе́с души́ твоя́ добро́ту, я́ко уподо́билася еси́ му́дрым де́вам, вся́кую сла́дость и сла́ву земну́ю презре́вши. И мы вси, иму́ще такову́ю предста́тельницу о нас недосто́йных, прославля́ем просла́вльшаго тя Го́спода и пое́м Ему́: Аллилу́иа.

Икос 2

Ра́зум Небе́сный тебе́ дарова́ся, ма́ти Ма́рфо, егда́ послу́шала еси́ гла́са Бо́жия и, ше́дши с сестро́ю твое́ю в пу́стынь Саро́вскую, ста́рца Серафи́ма дости́гла еси́. Те́мже убла́жающе тя взыва́ем си́це:

Ра́дуйся, измла́да в познании Бога ди́вно умудри́вшаяся;

ра́дуйся, а́ки еле́нь ко исто́чнику благода́ти Бо́жия устреми́вшаяся.

Ра́дуйся, а́нгельское житие́ нам явля́ющая;

ра́дуйся, в стра́се Бо́жием нас наставля́ющая.

Ра́дуйся, в терпе́нии и смире́нии свое́м Христу́ Бо́гу подража́вшая;

ра́дуйся, о проще́нии грехо́в сле́зы пролива́вшая.

Ра́дуйся, вся плотски́я по́хоти Бо́га ра́ди умертви́вшая;

ра́дуйся, мно́ги ко́зни лука́ваго победи́вшая.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 3

Си́ла Вы́шняго осени́ Серафи́ма преподо́бнаго, егда́ благослови́ на и́ноческое житие́ прише́дшую к нему́ ма́терь на́шу Ма́рфу. Мы же, дивя́щеся таково́й Прему́дрости Бо́жией, вопие́м Христу́ Бо́гу: Аллилу́иа.

Икос 3

Иму́щи оби́тель Диве́евская превели́кое сокро́вище, вседраги́я мо́щи твоя́, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, лику́ет, и мы о сем ра́дости исполня́емся и с любо́вию воспева́ем тебе́ такова́я:

Ра́дуйся, из пучи́ны отча́яния нас извлека́ющая;

ра́дуйся, во страда́ниих Бо́га хвали́ти науча́ющая.

Ра́дуйся, мглу сомне́ний на́ших разсеява́ющая;

ра́дуйся, изнемога́ющия си́лы на́ша на бо́дрость прелага́ющая.

Ра́дуйся, от тесноты́ земны́я горе́ ны вознося́щая;

ра́дуйся, ми́лости у Го́спода нам прося́щая.

Ра́дуйся, ду́ши на́ша от вся́кия скве́рны охраня́ющая;

ра́дуйся, в Небе́снем гра́де нас предваря́ющая.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 4

Бу́рю помышле́ний претерпе́вши и диа́вольския си́лы победи́вши, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, пришла́ еси́ в приста́нище ти́хое и безмяте́жное, иде́же пое́ши со все́ми а́нгельскими си́лами хвалу́ Бо́гови: Аллилу́иа.

Икос 4

Слы́шахом о тебе́, ма́ти Ма́рфо, я́ко ди́вно от мирски́я суеты́ к мона́шескому по́двигу призвана́ бе, и еще́ ю́на су́щи отве́рглася еси́ во́ли своея́, и в зна́мение отсече́ния ея́ постри́гла еси́ власы́ главы́ своея́. Сие́ у́бо произволе́ние похваля́юще, воспева́ем ти такова́я:

Ра́дуйся, благо́е и́го Христово на себе́ возложи́вшая;

ра́дуйся, ду́ши на́ша све́том ве́ры просвети́вшая.

Ра́дуйся, нас во страда́ниих душе́вных подкрепля́ющая;

ра́дуйся, нас красото́ю любве́ украша́ющая.

Ра́дуйся, Бо́гом на Небеси́ и на земли́ просла́вленная;

ра́дуйся, вене́ц сла́вы и бога́тство нетле́нныя прии́мшая.

Ра́дуйся, от суеты́ мирски́я нас огражда́ющая;

ра́дуйся, незло́бие и кро́тость в сердца́ на́ша вселя́ющая.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 5

Богото́чныя струи́ произлива́ются тобо́ю, ма́ти на́ша Ма́рфо, всем бо се́рдцем прилепи́лася еси́ ко еди́ному Ве́чному Животу́ и Красоте́ неизрече́нней, Иису́су Христу́, пою́щи Ему́: Аллилу́иа.

Икос 5

Ви́деша сестры́ твоя́, преподо́бная мати Ма́рфо, я́ко чу́до пресла́вное сотвори́ с тобо́ю Госпо́дь: чрез служи́теля бо Своего́ Серафи́ма сподо́би тя ве́дети ве́лия обетова́ния, я́же о сла́ве Диве́евстей. Сего́ ра́ди тебе́, вели́цей уго́днице Бо́жией, взыва́ем си́це:

Ра́дуйся, соверше́нства А́нгельскаго во о́трочестве дости́гшая;

ра́дуйся, за́поведи преподо́бнаго николи́же преступи́вшая.

Ра́дуйся, а́гнице Христо́ва, на земли́ благоче́стно пожи́вшая;

ра́дуйся, ю́ности и красоты́ своея́ не пощади́вшая.

Ра́дуйся, послуша́нию нас науча́ющая;

ра́дуйся, целому́дрие и чистоту́ восхваля́ющая.

Ра́дуйся, к жела́ний Кра́ю прише́дшая;

ра́дуйся, возлю́бленнаго Спа́са и Го́спода узре́вшая.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 6

Пропове́дует оби́тель Диве́евская ско́рое заступле́ние и предста́тельство твое́ пред Го́сподем. Ты же, я́ко улучи́вшая дерзнове́ние ко Влады́це, не забу́ди ны, земна́я ча́да твоя́, вопию́щая Бо́гу: Аллилу́иа.

Икос 6

Возсия́, я́ко кра́сная заря́, прехожде́ние твое́, ма́ти Ма́рфо, от земли́ на Не́бо. Сподо́билася еси́ получи́ти ми́лости от Го́спода и Пречи́стыя Ма́тере Его́ в Небе́сных оби́телях. Сему́ Бо́жию о тебе́ благоволе́нию дивя́щеся, воспева́ем си́це:

Ра́дуйся, Честне́йшия Богоро́дицы похвале́ние,

ра́дуйся, о́бразе и́стиннаго смире́ния.

Ра́дуйся, вели́кая наста́внице терпе́ния;

ра́дуйся, лю́бящим и чту́щим тя хода́таице спасе́ния.

Ра́дуйся, честно́е Христо́во избра́ние;

ра́дуйся, непоро́чное Бо́гови благоуха́ние.

Ра́дуйся, боголюби́вых душ увеселе́ние;

ра́дуйся, оби́тели Диве́евския щи́те и огражде́ние.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 7

Яви́ человеколю́бец Госпо́дь молитвенницу об обители Дивеевския тя, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, да вси сохраня́еми предста́тельством твои́м воззову́т Го́сподеви: Аллилу́иа.

Икос 7

Но́вое чу́до пове́да о тебе́, ма́ти Ма́рфо, преподо́бный Серафи́м всем приходя́щим к нему́ во дни кончи́ны твоея́; рече́ бо, я́ко мно́гих грехо́в изба́вятся припа́дающии ко гро́бу твоему́ и зову́щии тебе́ такова́я:

Ра́дуйся, от ю́ности Бо́гу послужи́вшая;

ра́дуйся, на земли́ благоче́стно пожи́вшая.

Ра́дуйся, ко врато́м жи́зни ве́чныя нас приводя́щая;

ра́дуйся, во Ца́рствии Небе́снем пребыва́ющая.

Ра́дуйся, я́ко тобо́ю сла́дости духо́вныя насыща́емся;

ра́дуйся, я́ко моли́твою твое́ю укрепля́емся.

Ра́дуйся, оби́льно исцеле́ния источа́ющая;

ра́дуйся, моли́тися приле́жно нас призыва́ющая.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 8

Стра́нствие земно́е сконча́вши, вознесла́ся еси́, а́ки чи́стая голуби́ца, в неве́стник Христо́в, иде́же пое́ши со все́ми послужи́вшими Бо́гу хвале́бную песнь: Аллилу́иа.

Икос 8

Вся и́нокини возра́довашася, егда́ А́нгели прия́ша честну́ю ду́шу твою́, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, и вознесо́ша ю́ во оби́тели го́рния, иде́же ны́не предстои́ши Пресвяте́й Тро́ице. Мы же, дивя́щеся человеколю́бию Бо́жию, вопие́м ти такова́я:

Ра́дуйся, гла́су Боже́ственныя благода́ти приле́жно внима́вшая;

ра́дуйся, сла́дкий мед и́стины и спасе́ния взыска́вшая.

Ра́дуйся, всю сла́ву земну́ю попра́вшая;

ра́дуйся, дух твой горе́ возноси́вшая.

Ра́дуйся, в пресве́тлый черто́г Жениха́ твоего́ вше́дшая;

ра́дуйся, вене́ц воздая́ния прие́мшая.

Ра́дуйся, Христо́вою любо́вию уязвле́нная;

ра́дуйся, в бра́чную оде́жду облече́нная.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 9

А́нгели на Небеси́ и челове́цы на земли́ вку́пе возра́довахуся о обрете́нии честны́х моще́й твои́х, преподо́бная ма́ти Ма́рфо. Мы же, ны́не благодаря́ще Го́спода, я́ко дарова́ нам засту́пницу и моли́твенницу благу́ю, вопие́м Ему́: Аллилу́иа.

Икос 9

Вети́и многовеща́ннии не возмо́гут досто́йно изобрази́ти вели́чие благодея́ний Бо́жиих, угото́ванных во Ца́рствии Небе́снем всем лю́бящим Го́спода. Мы же, ма́ти Ма́рфо, я́ко соприча́стнице ра́дости неоскудева́емыя, во умиле́нии се́рдца взыва́ем ти си́це:

Ра́дуйся, на житие́ вре́менное, я́ко на стра́нствие, взира́вшая;

ра́дуйся, и́ноческаго чи́на измла́да иска́вшая.

Ра́дуйся, а́нгельски в рай вознесе́нная;

ра́дуйся, Го́сподом благослове́нная.

Ра́дуйся, всесве́тлаго Ца́рства Христо́ва насле́днице;

ра́дуйся, безпло́тных чино́в собесе́днице.

Ра́дуйся, сла́дость Небе́сную во ве́ки вкуша́ющая;

ра́дуйся, те́плою моли́твою сердца́ на́ша согрева́ющая.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 10

Спасти́ся хотя́щи душа́м на́шим, ма́ти Ма́рфо, мо́лиши непреста́нно ми́лостиваго Го́спода, да не лиши́т нас насле́дия Небе́снаго Ца́рствия Своего́, пою́щих Ему́: Аллилу́иа.

Икос 10

Кре́пость необори́мая к тебе́ прибега́ющих была́ еси́, ма́ти Ма́рфо. Бу́ди и ны́не нам защи́тница от вся́ких наве́тов вра́жиих, ско́рая же помо́щница в ну́ждах и ско́рбех, да любо́вию зове́м ти такова́я:

Ра́дуйся, Христа ́да́же до сме́рти возлюби́вшая:

ра́дуйся, тве́рдую ве́ру в про́мысл Бо́жий яви́вшая.

Ра́дуйся, несумне́нную наде́жду на милосе́рдие Госпо́дне показа́вшая;

ра́дуйся, нелицеме́рною любо́вию нас объя́вшая.

Ра́дуйся, помраче́нное о́ко душ на́ших просвеща́ющая;

ра́дуйся, в до́брых де́лех нас му́дро наставля́ющая.

Ра́дуйся, ми́лости прося́щим подаю́щая;

ра́дуйся, путь к Небеси́ нам указу́ющая.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 11

Пе́ние всеумиле́нное прино́сим ти, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, пред [ракою мощей и] святы́м о́бразом твои́м предстоя́ще и моля́щеся приле́жно. Да укрепи́т Госпо́дь ве́ру правосла́вную во Оте́честве на́шем и искорени́т в нем вся е́реси и раско́лы; да вси лю́дие еди́ными усты́ и еди́ным се́рдцем сла́вят Бо́га, пою́ще Ему́: Аллилу́иа.

Икос 11

Светоза́рно свети́ло бу́ди нам, ма́ти на́ша Ма́рфо, путеводя́щи от земли́ на Не́бо, да возмо́жем и мы в житии́ на́шем прославля́ти Вели́кое и Сла́вное И́мя Пресвяты́я Тро́ицы и воспева́ти тебе́ си́це:

Ра́дуйся, спаси́тельнаго безмо́лвия люби́тельнице;

ра́дуйся, соверше́ннаго терпе́ния храни́тельнице.

Ра́дуйся, во́льныя нищеты́ крест прии́мшая;

ра́дуйся, посто́м и бде́нием Бо́гу угоди́вшая.

Ра́дуйся, путь пра́вый в Ца́рствие Небе́сное нам указу́ющая;

ра́дуйся, духо́вную му́дрость нам да́рующая.

Ра́дуйся, к Бо́гу все́ю душе́ю прилепля́тися науча́ющая;

Ра́дуйся, друг дру́га люби́ти нас призыва́ющая.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 12

Благода́ть и ми́лость испроси́ нам у Бо́га, ма́ти преподо́бная, вразумля́ющую и укрепля́ющую нас в де́ле спасе́ния, да не безпло́дны яви́мся в час суда́ Бо́жия, пою́ще: Аллилу́иа.

Икос 12

Пою́ще и сла́вяще преди́вное прославле́ние твое́, ублажа́ем тя, преподо́бная ма́ти Ма́рфо, я́ко те́плую моли́твенницу о нас пред Го́сподем, и с любо́вию возглаша́ем ти такова́я:

Ра́дуйся, благода́тию Пресвята́го Ду́ха приосене́нная;

ра́дуйся, во оде́жду нетле́ния облече́нная.

Ра́дуйся, неме́ркнущим све́том ду́ши на́ша озаря́ющая;

ра́дуйся, на доброде́лание нас наставля́ющая.

Ра́дуйся, Еди́наго Го́спода во вся дни живота́ своего́ иска́вшая;

ра́дуйся, в Нем наме́рения полага́вшая.

Ра́дуйся, оби́тель Богома́тернюю возлюби́вшая;

ра́дуйся, да́же до конца́ в ней пожи́вшая.

Ра́дуйся, преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо, моли́твами свои́ми оби́тель Диве́евскую не оставля́ющая.

Кондак 13

О, прехва́льная и пресла́вная преподо́бная ма́ти на́ша Ма́рфо! Приими́ ми́лостивно от нас сие́ ма́лое моле́ние, в похвалу́ тебе́ приноси́мое, и, предстоя́щи ны́не Престо́лу Царя́ ца́рствующих, моли́ всеблага́го Бо́га проба́вити ми́лость свою́ на ны и на ро́ды родо́в на́ших, утверди́ти ны в правове́рии и благоче́стии, да воспева́ем Ему́ чи́стым се́рдцем: Аллилу́иа.

Этот кондак читается трижды, затем 1-й икос и 1-й кондак.

Молитва

О, богому́драя и ди́вная отрокови́це, сосу́де Благода́ти Бо́жия, в простоте́ голуби́ней пожи́вшая, кро́тостию небе́сною, чистото́ю и послуша́нием просия́вшая, сотаи́ннице преподо́бнаго Серафи́ма, нача́льнице Диве́евских сесте́р в оби́телех Небе́сных, госпоже́ и ма́ти на́ша Ма́рфо! Бу́ди лю́бящим и чту́щим тя хода́таица спасе́ния, в стра́се Бо́жием нас утверди́, да го́рняя му́дрствуем, а не земна́я, изнемога́ющия си́лы на́ша на бо́дрость премени́, в любви́ и единомы́слии укрепи́ и помяни́ нас, гре́шных, у Престо́ла Бо́жия во Ца́рствии Небе́снем. Ами́нь.

Настоящая помощь в трудный час [Николай Чудотворец, Матрона Московская, Серафим Саровский] Михалицын Павел Евгеньевич

Руководство жизнью Дивеевских сестер

Насколько часто сестры Дивеевские должны были первое время ходить к о. Серафиму работать и за продовольствием, которое он посылал им от себя из Сарова, видно, например, из повествования сестры Прасковьи Ивановны, впоследствии монахини Серафимы. Вновь поступающих он заставлял приходить чаще других, чтобы преподать им духовное назидание. В праздник Сретения 1828-29 годов он приказал сестре Прасковье Ивановне, как только что поступившей в обитель, дважды успеть прийти к нему и возвратиться. Следовательно, ей надо было пройти 50 верст и еще провести время в Сарове. Она смутилась и сказала: «Не успею так, батюшка!» «Что ты, что ты, матушка, – ответил о. Серафим, – ведь день теперь продолжается 10 часов». «Хорошо, батюшка», – сказала Прасковья с любовью. Первый раз она пришла в келью к батюшке в монастырь, когда шла ранняя обедня. Батюшка отворил дверь и весело встретил ее, назвав «радость моя». Посадил отдохнуть, накормил частичками просфоры со святой водой и потом дал нести в обитель к себе большой мешок с толокном и сухарями. В Дивеево она немного отдохнула и опять пошла в Саров. Служили вечерню, когда она вошла к батюшке, который в восторге приветствовал ее, говоря: «Гряди, гряди, радость моя! Вот я накормлю тебя своею пищею». Посадил Прасковью и поставил перед нею большое блюдо пареной капусты с соком. «Это все твое» – сказал батюшка. Она начала есть и ощутила такой вкус, который ее несказанно удивил. Потом из расспросов она узнала, что за трапезой не бывает этой пищи, и она была хороша, потому что батюшка сам по молитве своей приготовлял такую необыкновенную пищу. Однажды батюшка ей приказал работать в лесу, собирать дрова, и припас ей пищи. Часу в третьем дня он сам захотел поесть и говорит: «Поди-ка, матушка, в пустыньку, там у меня на веревочке висит кусочек хлеба, принеси его». Сестра Прасковья принесла. Батюшка посолил черствый хлеб, помочил его в холодной воде и начал кушать. Частицу он отделил Прасковье, но она не могла даже разжевать – так засох хлеб – и подумала: вот, какое терпит лишение батюшка. Отвечая ей на мысль, о. Серафим сказал: «Это, матушка, еще хлеб насущный! А когда я был в затворе, то питался зелием, траву снить обливал горячею водою, так и вкушал; это пустынная пища, и вы ее вкушайте». В другой раз сестра Прасковья Ивановна впала в искушение: начала малодушествовать, скучать, тосковать и задумала уйти из обители, но не знала, открыться ли батюшке? Вдруг он присылает за ней. Она входит смущенная и робкая. Батюшка начал рассказывать о себе и о своей жизни в монастыре, а затем прибавил: «Я, матушка, всю монастырскую жизнь прошел и никогда, ниже мыслию, не выходил из монастыря». Повторяя еще несколько раз это и приводя примеры из своего прошлого, он совершенно исцелил ее, так что Прасковья Ивановна свидетельствует в своем повествовании, что в продолжение рассказа «все мои мысли понемногу успокоились, а когда кончил батюшка, так я почувствовала такое утешение, как будто больной член отрезан прочь ножом». В бытность Прасковьи Ивановны при батюшке в ближней пустыньке к нему подошли Курские купцы, заехавшие в Саров с Нижегородской ярмарки. Перед прощанием они спросили батюшку: «Что прикажете сказать вашему братцу?» О. Серафим ответил: «Скажите ему, что я молю о нем Господа и Пречистую Его Матерь день и нощь». Они отошли, а батюшка, воздевши руки, с восторгом несколько раз повторил: «Нет лучше монашеского житья, нет лучше!»

Однажды, когда Прасковья Ивановна работала у источника, к ней батюшка вышел со светлым сияющим лицом и в новом белом балахончике. Еще издали воскликнул он: «Что я тебе, матушка, принес!» – и подошел к ней, держа в руках зеленую веточку с фруктами. Сорвав один, он вложил ей в уста, и вкус его был невыразимо приятен и сладок. Затем, вкладывая в уста еще такой же фрукт, он произнес: «Вкуси, матушка, это райская пища!» В то время года еще не могли созреть никакие фрукты.

Старшая сестра в мельничной обители о. Серафима, Прасковья Семеновна, свидетельствовала много о батюшкиных милостях к сестрам и, между прочим, рассказала, как страшно было ослушаться его. Однажды батюшка приказал ей, чтобы она приехала с отроковицей Марией Семеновной на двух лошадях за бревнами. Они поехали прямо к батюшке в лес, где он их уже дожидался и приготовил на каждую лошадь по два тоненьких бревнышка. Думая, что все четыре бревна может свезти одна лошадь, сестры переложили дорогою эти бревнышки на одну, а на другую лошадь взвалили большое, толстое бревно. Но лишь тронулись они с места, как лошадь эта упала, захрипела и начала околевать. Сознавая себя виновными, что они поступили против благословения батюшки, они, упав на колени, тут же, в слезах, заочно начали просить прощения, а затем скинули толстое бревно и разложили бревнышки по-прежнему. Лошадь сама вскочила и так скоро побежала, что они едва-едва могли догнать ее.

Батюшка о. Серафим постоянно исцелял своих сирот от разных болезней. Раз сестра Ксения Кузьминична страдала зубной болью, от которой не спала ночи, ничего не ела и изнемогла, так как приходилось днем работать. Сказали о ней старшей сестре Прасковье Семеновне; она послала Ксению к батюшке. «Как только он меня увидел, – рассказывала Ксения, – то и говорит: что это ты, радость моя, давно ко мне не пришла! Пойди к отцу Павлу, он тебя исцелит. – А я подумала: что это? Разве он сам не может меня исцелить? Но возражать не смела. Я отыскала отца Павла и сказала ему, что меня послал к нему батюшка. Он туго-натуго сжал мне лицо обеими руками и несколько раз провел по щекам. И зубы затихли, как рукой сняло».

Сестра Евдокия Назарова также рассказывала, что, будучи молодой девицей, она страдала два года параличом рук и ног, и ее привезли к батюшке о. Серафиму, который, увидав ее, стал манить к себе. Ее с большим трудом подвели к батюшке, но он дал ей в руки грабли и велел грести сено. Тут почувствовала она, что с нее что-то спало, и она начала грести, как здоровая. Одновременно работали у батюшки Прасковья Ивановна и Ирина Васильевна. Последние стали выговаривать ей, зачем она, такая больная, пришла с ними трудиться, но батюшка, уразумев духом мысли их, сказал им: «Примите ее к себе в Дивеево, она будет вам прясть и ткать». Так трудилась она до вечерни. Батюшка накормил ее обедом, и затем она дошла до дома совершенно здоровой.

Старица Варвара Ильинична также свидетельствовала об излечении ее отцом Серафимом: «Он, кормилец мой, два раза исцелял меня, – говорила она. – В первый-то, я словно порченая была, а потом у меня очень болели зубы, весь рот был в нарывах. Я пришла к нему, он меня поставил поодаль от себя, а мне велел рот открыть; сильно дунул на меня, завязал платочком мне все лицо, да тут же велел идти домой, а солнце-то было уже на закате. Я ничего не убоялась за его святою молитвою, ночью же пришла домой, а боль как рукой сняло. У батюшки я часто бывала. Он мне говаривал: «Радость моя! Ты будешь забвенная у всех». И доподлинно, бывало, приду к матушке Ксении Михайловне просить чего или из обуви, или одежи, а она скажет: «Ты бы во время приходила и просила; ступай на поклоны». Всем дает, а мне нет. Раз Татьяна Григорьевна что-то на меня оскорбилась и говорит: «Ах ты, забвенная!», а я вспомнила это слово батюшки, да как закричу, заплачу! Так и сбылось слово батюшки: всю свою жизнь я была у всех «забвенная». Раз мы с Акулиной Васильевной пришли к батюшке, долго что-то он говорил ей наедине, все в чем-то убеждал, но, видно, она послушалась. Он вышел и говорит: «Вынь из моего ковчега (так называл свой гробик) сухарей». Навязал их целый узел, отдал Акулине, а другой узел мне; потом насыпал целый мешок сухарей, да и начал его бить палкою, а мы смеемся, так и катаемся со смеху! Батюшка взглянет на нас, до еще пуще его бьет, а мы – знать, ничего не понимаем. Потом завязал батюшка, да и повесил на шею Акулине и велел нам идти в обитель. После уже поняли, как эта сестра Акулина Васильевна вышла из обители и в миру терпела страшные побои. Она потом опять поступила к нам и скончалась в Дивеево. Я, как возвратилась в обитель, прямо пришла к матушке Ксении Михайловне, да сказала, что мы три ночи ночевали в Сарове. Она строго мне выговорила: «Ах, ты, самовольница! Как без благословения столько жила!» Я прошу прощения, говорю: «Батюшка нас задержал», – и подаю ей сухари, что принесла. Она отвечает: «Коли батюшка оставил, так Бог простит. Только он дал их тебе к терпению». Так вскоре и вышло: на меня много наговорили матушке, и она меня выслала. Я все плакала, да и пошла к батюшке Серафиму, все ему рассказала; сама плачу, стою пред ним на коленях, а он смеется, да так ручками сшибается. Стал молиться и приказал идти к своим девушкам на мельницу, к начальнице Прасковье Степановне. Она, по его благословению, и оставила меня у себя». Раз я прихожу к батюшке Серафиму в пустыньку, а у него на лице мухи, а кровь ручьями бежит по щекам. Мне жаль его стало, хотела смахнуть их, а он говорит: «Не тронь их, радость моя, всякое дыхание да хвалит Господа!» Такой он терпеливец.

Великая старица Евдокия Ефремовна (монахиня Евпраксия) так говорила о гонениях, которые претерпевал о. Серафим: «То всем уж известно, как не любили саровцы за нас батюшку о. Серафима; даже гнали и преследовали его за нас постоянно, много-много делая ему терпения и скорби! А он, родной наш, все переносил благодушно, даже смеялся, и часто, сам зная это, шутил над нами. Прихожу я к батюшке-то, а он всем ведь при жизни-то своей сам питал и снабжал нас всегда с отеческою заботою, спрашивая: есть ли все? Не надо ли чего? Со мною, бывало, да вот с Ксенией Васильевной и посылывал, больше меду, холста, елею, свечей, ладану и вина красного для службы. Так-то и тут, пришла я, наложил он мне, по обыкновению, большую суму-ношу, так что насилу сам ее с гробика-то поднял, индо крякнул, и говорит: «Во, неси, матушка, и прямо иди во святые ворота, никого не бойся!» Что это, – думаю, – батюшка-то, всегда, бывало, сам посылает меня мимо конного двора задними воротами, а тут вдруг прямо на терпение, да на скорбь-то святыми воротами посылает! А в ту пору в Сарове-то стояли солдаты и всегда у ворот на часах были. Саровские игумен и казначей с братиею больно скорбели на батюшку, что все дает-де нам, посылает; и приказали солдатам-то всегда караулить да ловить нас, особенно же меня им указали. Ослушаться батюшку я не смела и пошла, сама не своя, так и тряслась вся, потому что не знала, чего мне так много наложил батюшка. Только подошла я, это, к воротам, читаю молитву; солдаты-то, двое, сейчас тут-де меня за шиворот и арестовали. «Иди, – говорят, – к игумену!» Я и молю-то их, и дрожу вся; не тут-то было. «Иди, – говорят, – да и только!» Притащили меня к игумену в сенки. Его звали Нифонтом; он был строгий, батюшку Серафима не любил, а нас – еще пуще. Приказал он мне так сурово развязать суму. Я развязываю, а руки-то у меня трясутся, так ходуном и ходят, а он глядит. Развязала, вынимаю все… а там: старые лапти, корочки сломанные, отрубки да камни разные, и все-то крепко так упихано. «Ах, Серафим, Серафим! – воскликнул Нифонт. – Глядите-ка, вот ведь какой, сам-то мучается, да и Дивеевских-то мучает!» – и отпустил меня. Так вот и в другой раз пришла я к батюшке, а он мне сумочку дает же. «Ступай, – говорит, – прямо к святым воротам!» Пошла, остановили же меня и опять взяли и повели к игумену. Развязали суму, а в ней песок да камни! Игумен ахал-ахал, да отпустил меня. Прихожу, рассказала я батюшке, а он и говорит мне: «Ну, матушка, уж теперь в последний раз, ходи и не бойся! Уж больше трогать вас не будут!» И воистину, бывало, идешь, и в святых воротах только спросят: «Чего несешь?». «Не знаю, кормилец, – ответишь им, – батюшка послал». Тут же пропустят».

Чтобы видимо убедить всех, что Господу и Царице Небесной угодно, дабы о. Серафим занимался Дивеевской обителью, великий старец выбрал вековое дерево и помолился, чтобы оно преклонилось, в знак Божия определения. Действительно, на утро это дерево оказалось выворочено с громадным корнем при совершенно тихой погоде. Об этом дереве имеется множество записанных повествований сирот о. Серафима.

Так, Анна Алексеевна, одна из 12 первых сестер обители, рассказывает следующее: «Была я тоже свидетельницею великого чуда с покойной сестрой обители, Ксенией Ильиничной Потехиной, впоследствии недолго бывшей начальницей нашей мельничной общинки, позже благочинной монастыря нашего, монахиней Клавдией. Приходит к батюшке Серафиму живописец Тамбовский, Саровский послушник Иван Тихонович. Долго толковал с ним батюшка, что напрасно блазнятся на него, что печется он о нас; что это он делает не от себя, а по приказанию ему Самой Царицы Небесной. «Помолимся, – говорит батюшка Серафим. – Мню, что древу этому более ста лет…» – при этом он указал на дерево громадных размеров. «Простоит оно еще много лет… Аще же я творю послушание Царицы Небесной, – преклонится древо сие в их сторону!..» – и указал на нас. «Так и знай, – продолжал о. Серафим, – что нет мне дороги оставлять их, хотя они и девушки! И если брошу я их, то и до Царя, пожалуй, дойдет!» Приходим мы на другой день, а батюшка-то и показывает нам это самое здоровое и громадное дерево, точно бурею какою вывороченное со всеми своими корнями. И приказал батюшка, радостный, весь сияющий, разрубить дерево и отвезти к нам в Дивеев» (корень его хранится доселе в кладбищенской церкви с прочими вещами о. Серафима).

Настоятель Николо-Барковской пустыни, игумен Георгий, бывший гостинник Саровской пустыни Гурий, свидетельствует, что, придя однажды к старцу о. Серафиму в пустыньку, нашел его, что он перерубал сосну для дров, упавшую с корнем. По обычном приветствии старец открыл об этой сосне, которую рубил, следующее: «Вот, я занимаюсь Дивеевскою общиною; вы и многие меня за это зазирали, что для чего я ими занимаюсь; вот, я вчерашний день был здесь, просил Господа для уверения вашего, угодно ли ему, что я ими занимаюсь? Если угодно Господу, то, в уверение того, – чтобы это дерево преклонилось. На этом дереве, от корня аршина полтора вышины, заметка была вырублена крестом. Я просил Господа сего уверения; вместе с тем, что если вы или кто о них попечется, то будет ли угодно это Богу? Господь исполнил для вашего уверения: вот – дерево преклонилось. Почему я занимаюсь ими? Я о них имею попечение за послушание старцев строителя Пахомия и казначея Исаии, моих покровителей; они о них обещались пещись до кончины своей, а по кончине заповедали они, чтобы Саровская обитель вечно не оставляла их. А за что? Когда строился холодный соборный храм, денег не было в обители, и тогда странствовала вдова полковника, имя ей Агафия; она пришла сюда, и с нею три рабыни единомышленные. Эта Агафия, возжелав спастись близ старцев, избрала местом спасения село Дивеево, тут поселилась и сделала пожертвование деньгами на устройство собора; не знаю, сколько тысяч, но знаю только, что привезено было от нее три мешка денег: один был с золотыми, один с серебряными, а третий с медными, и были они полны оными-то деньгами. Собор и сооружен ее усердием; вот, за что обещались о них вечно пещись и мне заповедывали. Вот, и я вас прошу: имейте о них попечение, ведь они жили тут двенадцать человек, а тринадцатая сама Агафия. Они трудились для Саровской обители, шили и обмывали белье, а им из обители давали на содержание всю пищу; как у нас трапеза была, и у них такова же была. Это продолжалось долго, но батюшка игумен Нифонт это прекратил и отделил их от обители; по какому случаю, не знаю! Батюшка Пахомий и Исаия пеклись о них, но никогда в их распоряжения не входили, ни Пахомий, ни Иосиф; я и то не распоряжался ими, и никому нет дороги ими распоряжаться».

Код братьев и сестер: а были ли они? С течением времени высказывания о матери Иисуса Марии менялись. В Новом Завете сообщается только о том, что непорочная дева понесла Христа. В Евангелии от Луки Мария узнает от архангела Гавриила о том, что ей предстоит родить необычного

б. Как жить христианской жизнью Жить христианской жизнью - значит помнить, кем и чем мы являемся. Сущность послания Павла такова: «Когда–то вы были рабами. Теперь вы сыновья. Так как же вы можете возвращаться к былому рабству?» Его вопрос - это удивленное, возмущенное

СУД НАД ДВОЙНОЙ ЖИЗНЬЮ Двойную Жизнь вызвали последним. Он знал законы Джалина и прекрасно понимал, что его приговор не будет мягким. Вскоре он просто узнает, чего ему будут стоить его преступления.Он испытывал уныние на пути в Зал Правосудия, сопровождаемый стражами.Его