Теракт 1977 года на первомайской. Самые известные теракты в ссср, о которых тогда мало кто знал
Последствия взрыва в московском метро в 1977 году. Фото: Архив ФСБ
Первый теракт в московском метро произошел в 1977 году. По официальной версии, его организовали армянские сепаратисты
Советский Союз не был государством, граждане которого могли не беспокоиться по поводу террористической угрозы. Взрывы и угоны самолетов происходили регулярно, особенно часто - в последние годы существования СССР. Как правило, к насилию прибегали сепаратисты или люди, пытавшиеся убежать за рубеж.
8 января 1977 года в Москве прогремели три взрыва: в вагоне метро на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская», потом - в продуктовом магазине на Лубянке, неподалеку от зданий КГБ. Последнее устройство было заложено в урну вблизи продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября (сейчас Никольская). При взрывах погибли семь человек, 37 получили ранения. Ответственность за теракты никто на себя не взял.
В КГБ почти сразу предположили, что взрывы - дело рук сепаратистов, украинских или армянских. В интервью «Независимой газете» член оперативно-следственной группы подполковник КГБ Аркадий Яровой рассказывал, что им приказали «снять и растопить весь снег с крыши Историко-архивного института, который располагался на улице 25-летия Октября рядом с местом взрыва». Там обнаружили первый вещдок - маленькую стрелочку от будильника «Слава» производства Ереванского часового завода.
Бомбы были упакованы в утятницы - чугунные толстостенные вместительные кастрюли с тяжелой крышкой. (К этому же приему в 2013 году прибегли исполнители теракта в Бостоне - ФБР установила, что братья Царнаевы поместили взрывные устройства в скороварки.)
Собрав осколки утятниц, следователи выяснили, что их изготовили на заводе в Харькове. «Мне повезло: на месте выяснилось, что данная партия - всего 50 утятниц - была экспериментальной, имела особый цвет и состав эмали, из-за чего в торговую сеть не пошла. Начальство использовало их как дарственные, и мне удалось составить список тех, кто стал владельцем столь редкого изделия», - рассказывал Яровой.
Но все эти кропотливые изыскания могли и не дать результата, если бы не случай на Курском вокзале Москвы: в октябре 1977 года, то есть спустя 8 месяцев после первого взрыва, патруль обнаружил сумку с несработавшим взрывным устройством. В сумке следователи нашли синюю спортивную куртку с олимпийской нашивкой из Еревана и шапку-ушанку, а в ней - несколько черных курчавых волос.
Милиция занялась поиском пассажиров, подходящих по приметам, на всех поездах южного направления, а также в аэропортах: спецслужбы предполагали, что исполнители неудавшегося теракта сразу покинули Москву.
В поезде на границе Грузии и Армении милиция обратила внимание на Акопа Степаняна - на нем были синие спортивные штаны из того же комплекта, что и обнаруженная ранее куртка, - и на его друга Завена Багдасаряна. Цель поездки в Москву они объяснить не смогли. Их этапировали в Ереван.
При обысках в квартирах Степаняна и Багдасаряна следователи нашли дополнительные улики, в том числе и новые бомбы. Через некоторое время задержанные дали показания на третьего - организатора и вдохновителя терактов, бывшего активиста сепаратистской «Национальной объединенной партии» Степана Затикяна.
Расцвет национализма в Армении
В 1964 году СССР в очередной раз скорректировал идеологический курс. Первого секретаря КПСС Никиту Хрущева «отправили в отставку», к власти пришел Леонид Брежнев. Оттепель 60-х кончилась. Но Ереван еще некоторое время продолжал жить по старым правилам, то есть в режиме относительной свободы. Самым главным вопросом, который в те годы обсуждала интеллигенция, были исторические события 50-летней давности.
Массовые убийства армян, проживавших на территории Османской империи, начались в конце XIX века. Тогда турки убили несколько десятков тысяч человек. Но действительно масштабные депортации, высылки и уничтожение немусульманского населения - в том числе ассирийцев и греков - начались в 1915 году, после прихода к власти младотурок.
В период до 1923 года, по разным оценкам, погибли от 800 тысяч до 1,5 млн человек. Еще больше армян бежали в другие страны, основав там многочисленные диаспоры.
Армянская женщина рядом с мертвым ребенком не далеко от Алеппо, 1915 год. Фото: Библиотека Конгресса США
Армянская семья недалеко от Алеппо, 1915 год. Фото: Библиотека Конгресса США
После поражения в Первой мировой войне был подписан Севрский мирный договор, согласно которому к Армении отходили территории востока Турции, где до геноцида проживали армяне. Однако в 1920 году меджлис Турции этот документ не ратифицировал. Тремя годами позже в Лозанне был подписан новый мирный договор на более выгодных для Турции условиях.
Пятидесятая годовщина геноцида пришлась на 24 апреля 1965 года. Местные власти понимали, что игнорировать эту дату невозможно. Москва разрешила провести скромные по масштабу и сдержанные по тону «официальные» мероприятия.
Но неожиданно для властей в Ереване началась массовая манифестация, в которой приняли участие до ста тысяч человек. Подразумевалось, что это траурное шествие, но лозунги собравшихся - а это были в основном молодые люди - скорее призывали к реваншу.
Участники скандировали «Земли!», «Земли!», требуя вернуть территории Армении, находящиеся под контролем Турции, а также Нагорный Карабах и Нахичевань - они по решению советского правительства достались Азербайджану.
Протестующие несли плакаты «Справедливо решить армянский вопрос!». Они собрались у здания оперного театра, где в это время шло официальное мероприятие. Переговорщики из числа приглашенной в оперу интеллигенции попросили митингующих разойтись, в ответ полетели камни. Стоявшие наготове пожарные направили на толпу брандспойты. Демонстрацию разогнали, а позже вечером и ночью дружинники избивали прохожих с траурными значками на груди.
В следующем, 1966 году демонстрации и шествия повторились, власти пресекали их все более жестко. Милиция и КГБ арестовывали сотни людей. В акциях все меньше участвовала интеллигенция, а молодых людей все сильнее интересовали националистические идеи.
Незадолго до этих событий в республике отмечался небывалый уровень роста бытового национализма. В ЗАГСах отказывались регистрировать детей с неармянскими именами, пары стали венчаться в церкви, музыкальные коллективы начали исполнять забытую армянскую средневековую музыку, в основном церковную.
На фоне роста национализма и серии массовых протестов в 1966 году возникла подпольная сепаратистская организация «Национальная объединенная партия» (НОП), которой позже удавалось противостоять советским властям на протяжении нескольких десятков лет - вплоть до распада Советского Союза.
Ее основателями были художник Айказ Хачатрян и студенты Степан Затикян и Шаген Арутюнян. Точное число активистов НОП установить так и не удалось - цифру затрудняются назвать даже лидеры организации. Известно, что речь шла о сотнях сторонников.
На том этапе постепенный рост рядов был чуть ли не единственной целью организации. Идеологи думали, что с помощью массовых протестов смогут добиться от властей выполнения Конституции Советского Союза, точнее, статьи 17 основного закона: «За каждой советской республикой сохраняется право свободного выхода из СССР».
Первое поколение лидеров оказалось за решеткой уже спустя два года: в 1968 году в Ереване прошла первая серия арестов и судов по делу НОП. Айказ Хачатрян, Степан Затикян и Шаген Арутюнян обвинялись по статье «антисоветская агитация и пропаганда» и за участие в «антисоветской организации». Суд приговорил их к пятилетним срокам.
Степан Затикян.
Новым лидером армянских сепаратистов стал Паруйр Айрикян - этот человек до сих пор активно участвует в политической жизни Армении, несколько раз выдвигал свою кандидатуру на президентских выборах в республике. В те годы Айрикян учился на втором курсе Ереванского политеха. На момент ареста лидеров он возглавлял молодежное крыло НОП.
В интервью в программе «Как это было» Айрикян рассказывал, что в качестве руководителя молодежного крыла он командовал как минимум сотней активистов. Подпольная организация имела сложную структуру, ее активисты часто не были знакомы друг с другом - общались либо через связных либо через непосредственных руководителей.
Конспирация не уберегла от следующей серии арестов: в марте 1969 года Паруйра Айрикяна и других активистов приговорили к 4 годам лишения свободы за распространение антисоветской литературы и антисоветскую пропаганду.
НОП не была террористической организацией, ее члены не готовили взрывы или диверсии. Если бы у КГБ были малейшие подозрения, что активисты готовят теракты, в суде звучали бы совершенно другие обвинения, а арестованные получили бы значительно большие сроки.
Но бывшие лидеры признают, что в первой версии программы партии действительно были фразы, которые при желании можно трактовать как призывы к насилию. Например, в тексте 1967 года утверждалось, что НОП будет добиваться своих целей «любой ценой».
Новобранцы в обязательном порядке давали клятву. В изложении Паруйра Айрикяна она звучит так:
«На земле кусок небес, земной рай, наша родина. Многие твои сыновья стремились к тому, чтобы мы жили в человеческих условиях, имели свободу, чтобы наша страна была равной среди государств мира, но они стали жертвами. Теперь настал наш черед бороться. Если мы хотим жить, соблюдая человеческое достоинство, мы должны быть готовы на всякое жертвоприношение. Мать-родина, прими нашу клятву как залог того, что мы становимся преданными борцами».
Через некоторое время сепаратисты от этого ритуала отказались - по религиозным причинам. «Мы христианский народ, а в Библии сказано „не клянись“. Мы решили - если ты говоришь да, ты говоришь да, нет - нет, а клятва вредна, потому что все, что ты говоришь без нее, может быть ложью», - объясняет Айрикян.
Аресты и суды не разрушили организацию. В начале 70-х все лидеры вновь оказались на свободе, в том числе и Степан Затикян. Тактика стала меняться: идеологи отказались от антикоммунистических заявлений, и теперь сепаратисты сделали ставку на референдум: главное - добиться голосования, чтобы народ сам решил, оставаться ли республике в составе СССР или становиться независимым государством. Тот же метод сейчас используют сторонники отделения Шотландии.
Пока остальные активисты реанимировали движение, Затикян фактически ушел из НОП. «В 73 году у нас с Затикяном появились разногласия. Он призвал меня уехать к родственникам за границу, - вспоминает Айрикян. - Он говорил, что нет смысла продолжать борьбу, нужно уехать. Мы отстранились. Он муж моей сестры, это тоже стало почвой для разногласий: раньше он говорил, что мы не должны иметь личную жизнь, так как посвятили себя борьбе».
В 1974 году КГБ вновь арестовал активистов НОП, на этот раз 11 человек. Отошедший от дел Затикян остался на свободе. В 1975 году он предпринял отчаянную попытку вырваться из СССР - отказался от советского гражданства и подал заявление на выезд из Советского Союза. Ему отказали.
Зарубежный опыт
Сотрудники КГБ утверждали, что среди прочих улик, найденных в доме Затикяна при обыске, была обнаружена фотография «руководителя зарубежной террористической организации „Дашнакцутюн“». Другие лидеры утверждали, что никаких связей с заграницей у советских армян, «к сожалению», не было, хотя многие и рассчитывали на помощь общин по всему миру. Но в послевоенное время эта организация придерживалась «реалистического подхода к вопросу об отношении к Советской Армении».
Партия «Дашнакцутюн» появилась в 1890-х годах. В изгнании активисты организации действительно неоднократно прибегали к террористическим методам.
В октябре 1919 года съезд «Дашнакцутюна» объявил операцию «Немезис», цель которой - ликвидация главных организаторов геноцида армян. В «списке на уничтожение» числилось 41 человек,
большая часть из них была заочно приговорена к смерти решением Константинопольского суда.
Почти все убийства произошли в период с 1920 по 1922 годы, погибли не менее 10 бывших высокопоставленных чиновников Турции и Азербайджана.
В начале 1970-х в разных концах мира начали активно действовать многочисленные террористические группы - как леворадикальные секты, так и националистические организации. Ближневосточных армян вдохновляет деятельность «Народного фронта освобождения Палестины».
В разное время возникли с десяток организаций, которые взяли на себя ответственность за насильственные действия. Главная цель у террористов одна: ведущие страны мира должны признать факт геноцида армян турками и восстановление исторической Армении, которая включала бы в себя территории восточной Турции и Армянской ССР.
В СМИ стали появляться названия «Справедливые коммандосы армянского геноцида», «Армянская секретная армия освобождения Армении» (АСАЛА), «Армянский фронт освобождения» . Укрепление боевых организаций происходило на фоне гражданской войны в Ливане, где армянам приходилось самостоятельно оборонять кварталы своей общины.
Первой громкой акцией стал захват турецкого посольства в Париже в 1981 году: террористы взяли в заложники 56 человек и потребовали от турецких властей освобождения нескольких политзаключенных, в том числе турецкой и курдской национальностей. В 1982 году эта группа атаковала аэропорт в Анкаре, годом позже - взорвала очередь к кассам в парижском аэропорту Орли.
Последний теракт привел к расколу в организации: часть боевиков была недовольна тем, что погибли случайные люди нетурецкой национальности, и выступила против методов «слепого террора».
Примечательно, что одновременно с армянскими подпольными организациями те же методы и в тот же исторический период использовали и другие националистические силы: баскская ЭТА, ирландская ИРА, Фронт освобождения Квебека и другие сепаратисты по всему миру.
Всего же за 30 лет деятельности различные вооруженные группировки армян совершили не менее 200 терактов и 70 политических убийств, более 40 покушений, ранения получили свыше полутысячи человек. Факт геноцида армян признали более 20 стран, в том числе США и Франция.
Суд и расстрел
Адвокат, защищавший Затикяна, вспоминает, что во время следствия тот ни разу не признал своей вины. Его подельники давали путанные, противоречивые показания: сначала утверждали одно, а потом - прямо противоположное.
Суд продолжался 8 дней. По словам правозащитников, он проходил в сверхзакрытом режиме. Свидетели теракта и работники органов утверждают обратное - что в зале заседаний присутствовали все, кто хотел, включая представителей армянской интеллигенции.
В архивах ФСБ сохранились записи с последним словом обвиняемых: исполнители теракта признаются, что действительно закладывали бомбы. Затикян ведет себя иначе - он с первых дней процесса вел себя враждебно, не признавал суд и отказывался участвовать в заседаниях; его несколько раз удаляли из зала.
«Я уже неоднократно говорил, что я отказываюсь от вашего судилища, и ни в каких защитниках не нуждаюсь! - кричал Затикян во время последнего слова. - Я сам обвинитель, а не подсудимый, вы неподвластны меня судить, поскольку жидо-российская империя не есть правовое государство, это надо твердо помнить».
Потом он перешел на армянский: «Передайте другим - нам остается месть и только месть».
Всех подсудимых приговорили к расстрелу, а спустя 5 дней - в рекордный срок, без обычной в таких случаях отсрочки - привели приговор в исполнение.
Общественная реакция на приговор была противоречивой. Советские правозащитники пришли к выводу, что теракты были провокацией КГБ, а казненные сепаратисты виновны лишь в том, что ненавидели Советский Союз. Пересмотра дела потребовал Андрей Сахаров - пожалуй, единственный случай, когда правозащитник вступался за людей, обвиненных в терроризме.
Не поверили официальной версии и соратники по НОП. Ранее осужденных (на тот момент в тюрьмах продолжали сидеть арестованные в 1974 году 11 человек) вызывали на допросы по делу о терактах, но КГБ так и не добился подтверждающих версию следствия показаний.
«Я стал жертвой, единственная моя вина - что я оставляю двоих детей», - якобы сразу после приговора сказал Затикян своей жене.
В советских газетах о приговоре почти не писали. В «Известиях» вышла крошечная заметка о приговоре «троим террористам», но указывалась только фамилия Затикяна. Армянским СМИ писать об этом деле запретили.
Но дело все равно обсуждалось в республике. Репутация НОП сильно пострадала. Несмотря на то, что сочувствующие не верили в официальную версию, люди все равно допускали мысль: «а вдруг они все же причастны к террору?»
Паруйр Айрикян излагает свою версию: «Если бы они взорвали КГБ - я бы понял. Но тогда был триумф нашей партии, 11 политических заключенных. Люди других национальностей, сидящие в лагерях, массово вступали в нашу партию. Первоначально в этом деле пускались слухи, что это сделали сионисты, но они были хорошо защищены, и их трогать не стали, решили свалить на армян».
1977 год - это преддверие Олимпиады-80. В стране строятся олимпийские объекты, усиливаются меры безопасности. И вот в такой предпраздничной обстановке неожиданно 8 января происходит тройной теракт. 8 января это суббота, выходной день. У школьников новогодние каникулы, в Москве проходят новогодние ёлки и народа в метро много. И вот в 17.31 в третьем вагоне поезда, следующим со станции "Измайловская" к станции "Первомайская" прогремел взрыв. Семь пассажиров погибло. Тридцать получило ранения. В 18.05 взрывается бомба продовольственном магазине № 15 на улице Дзержинского (Большая Лубянка). Это рядом со зданием КГБ СССР. Ранено несколько человек. А в 18.10 взорвалась урна около продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября (Никольская), напротив Историко-архивного института. Из-за того, что урна была чугунная, вся энергия взрыва ушла вверх, что спасло проходящих мимо людей
01.
На уши подняли всех сотрудников МВД и КГБ. С охоты в Москву вернулся Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, которому лично докладывали о ходе операции по поимке преступников. У каждого входящего и выходящего из метро проверяются документы. Выезд автомобилей из Москвы блокируется а в аэропортах и на железнодорожных вокзалах вводятся усиленные меры безопасности. 10 ноября ТАСС сообщает только о взрыве в метро. Ответственность за теракт никто не взял.По Москве ползут различные слухи
02. Утятница-бомба
Между тем дело о взрывах получает кодовое название "Взрывники" и передаётся КГБ СССР. По делу допрашивается более 500 свидетелей. Под подозрение попадают украинские и армянские националисты. По крупицам собираются части взрывного устройства, а с крыши Историко-архивного института растапливают снег, а также растапливают весь снег в радиусе 50 метров от взрыва и делают это в полевой кухне. В растопленном снеге находят стрелку от часов. Также исследуют тела погибших. Один из осколков синего цвета озадачил экспертов. Начали устанавливать, что это. Оказалось, что это осколок от утятницы. Так установили ёмкость, в которую было помещено взрывное устройство. В ней находилось около килограмма аммиачной селитры и тротила. Также установили, что данная утятница была сделана на Харьковском заводе. В список городов, откуда могли приехать террористы попали Ереван, Харьков и Ростов-на-Дону
По остаткам материала бежевого цвета определили примерную марку сумки и изображение разослали сотрудникам КГБ по всей стране. И вот в Узбекистане, молодой стажёр КГБ СССР обратил внимание на женщину с похожей сумкой. Он купил ей равноценную сумку, а эту забрал. На сумке был ярлык Ереванской кожгалантерейной фабрики.
03. 
В конце октября 1977 года террористы решили совершить ещё один теракт в Москве. Но запаниковали и оставили сумку с бомбой в здании Курского вокзала. На бесхозную вещь обратил внимание кто-то из пассажиров. Он заглянул внутрь, вытащил провода, синюю куртку и шапку, увидел мигающую лампочку и вызвал милицию. на шапке было несколько чёрных волос. Разослали приметы преступников. Их взяли в поезде "Москва-Ереван". Акоп Степанян был одет в синие штаны из того же комплекта, что и синяя куртка. Взяли и его друга-попутчика Завена Багдасаряна. В их квартирах нашли улики и они выдали организатора терактов активиста сепаратистской "Национальной объединённой партии" Степана Затикяна. НОП выступала за независимую Армению с включением в неё земель Турецкой Армении. И НОП начал бороться за это с помощью террора, взрывая мирных людей.
Степан Затикян был женат, имел двоих детей. В 1975 году отправил заявление в Верховный Совет СССР с отказом от советского гражданства с просьбой выехать в любую не социалистическую страну и выслал свой паспорт. Ответа он не получил, паспорт переслали в КГБ. Его вызвали на беседу, но Затикян идти отказался. Паспорт переслали в милицию, откуда его забрала его жена. В сентябре 1977 года Затикяна доставили в КГБ и беседовали с ним 12 часов.
04. Степан Затикян
На процессе Затикян сказал: "Я уже неоднократно говорил, что я отказываюсь от вашего судилища и ни в каких защитниках не нуждаюсь! Я сам обвинитель, а не подсудимый, вы неподвластны меня судить". А потом добавил на армянском: "Передайте другим - нам остаётся месть и только месть". Леонид Брежнев приказал снять процесс на видео. Суд длился с 16 по 20 января 1979 года.
05.
Суд длился с 16 по 20 января 1979 года. Верховный суд СССР террористов приговорил к расстрелу.
Ровно 40 лет назад, 8 января 1977 года, Москву потряс кровавый террористический акт. На станции метро "Площадь Революции" прогремел взрыв. Погибли 7, ранения получили 37 человек. Данная станция находится в двух шагах от Кремля, на одной из старейших и самых протяженных линий метро, проходящей через центр города. Армянские националисты бросили вызов системе, законам страны и человечности. В тот день фактор армянского терроризма перестал быть для многих мифом и заявил о себе во весь голос. Случившееся потрясло москвичей, оказалось, что система оказалась не готова.
Прошло 40 лет, но многие подробности и теракта, и следствия неизвестны до сих пор. Но это не значит, что тема закрыта. Она продолжает исследоваться. Сегодня мы беседуем с одним из активных исследователей этого вопроса, известным российским историком и политологом Олегом Кузнецовым.
Исполняется 40 лет со дня учиненного армянскими террористами теракта в московском метро. Но немногие знают, что в этот же день в тогда еще советской столице прогремели еще два взрыва...
Совершенно верно. 8 января 1977 года помимо взрыва в московской подземке боевиками Национальной объединенной партии Армении были совершены еще два террористических акта в самом центре Москвы: в непосредственной близости от комплекса зданий ЦК КПСС и КГБ СССР были взорваны два продуктовых магазина. Однако, в отличие от теракта в метро, в этом случае самодельные взрывные устройства были так называемого безоболочечного типа, не имели корпуса и поражающих элементов и представляли собой, по сути, две большие петарды. Благодаря этому при двух этих взрывах не было человеческих жертв, а пострадавшие отделались контузиями от ударной волны или легкими телесными повреждениями от уличного мусора или осколков разбитого стекла витрин.
Естественно, оба эти взрыва оперативно-следственными органами КГБ СССР сразу же были увязаны с терактом в метро, что дало свои результаты. Остатки бомбы, взорванной армянскими террористами в продовольственном магазине на улице 25-го Октября, ныне - Никольской, как раз вывели сотрудников госбезопасности на "ереванский след", взяв который, они уже не свернули в сторону и сначала вышли на террористов, а потом уже арестовали их.
Однако следует помнить, что все три террористических акта оставались без существенных подвижек в расследовании до конца октября 1977 года, когда в результате ошибки все тех же армянских террористов не случился еще один террористический акт в зале ожидания Курского вокзала в Москве, который они планировали осуществить накануне празднования 60-летия Октябрьской революции - главного государственного праздника СССР. Тогда в распоряжении сотрудников оперативно-следственных органов советской госбезопасности оказалось целое, неразорвавшееся, самодельное взрывное устройство, а точнее - целых три однотипные бомбы, после чего установить и задержать армянских террористов было делом техники и мастерства оперативников.
Поэтому, когда мы говорим о взрыве в московском метро 8 января 1977 года, устроенном армянскими террористами из Национальной объединенной партии Армении, мы должны помнить еще о двух взрывах, случившихся в тот же день, и о несостоявшемся террористическом акте на Курском вокзале, избежать которого удалость только из-за глупости его исполнителей, а не вследствие профессионализма сотрудников правоохранительных органов и спецслужб Советского Союза.
- Как это было, каковы были последствия?
Достаточно сложно ответить на этот вопрос абсолютно достоверно. Всю правду может знать только непосредственный участник событий, очевидец может только догадываться, следователь интерпретирует ставшие известными ему факты, а исследователь вроде меня лишь повторяет и суммирует известные ему мнения. Поэтому вряд ли я смогу ответить на ваш вопрос объективно и достоверно, да и кто-либо другой - тоже.
Здесь не надо искать пресловутый "заговор молчания" вокруг данного дела или происки "армянского лобби", их попросту нет. Без решения на уровне президента России мы вряд ли когда-то узнаем всю правду об этом деле. И неуместно было бы говорить о каких-то симпатиях политической элиты России к армянам, в данном случае она ни при чем. Дело в том, что согласно нормативным документам российской судебной системы, правила которых уходят корнями в советское прошлое, уголовные дела с расстрельными приговорами - а дело о взрыве армянскими террористами московского метро относится именно к такой категории дел, - если приговор был приведен в исполнение, имеют гриф "совершенно секретно" и подлежат бессрочному хранению. Для того, чтобы материалы дела в отношении боевиков группы Степана Затикяна были обнародованы, сначала их надо рассекретить, что потребует, на мой взгляд, принятия специального политического решения в форме, как минимум, президентского указа. Это будет весьма опасный прецедент, который может положить начало требованиям об открытии иных аналогичных решений в отношении других лиц, например, советских граждан, расстрелянных за шпионаж в пользу иностранных разведок, что потенциально может таить в себе угрозу разглашения сведений, до сих пор представляющих государственную тайну.
На мой взгляд, 40 лет - не тот срок, чтобы все обстоятельства совершения и расследования данной серии террористических актов стали достоянием гласности. Поэтому я предлагаю говорить об интеллектуальной составляющей данной совокупности преступлений, а не об их материальной части.
- Какую цель преследовали организаторы и почему теракты были осуществлены именно в Москве?
А какую цель вообще преследуют террористы всех мастей и оттенков? На мой взгляд, их цели разнообразием не отличаются - своими подлыми убийствами запугать людей и оказать воздействие на власти. Именно этим признаком террористический акт отличается от диверсии или умышленного уничтожения чужого имущества. Причем, не только в случае с боевиками из Национальной объединенной партии Армении, но и во всяком другом случае. На мой взгляд, в целях армянских террористов, взорвавших московское метро 8 января 1977 года, не было никакой особой оригинальности.
В данном контексте примечательно совершенно иное обстоятельство. Организатор серии террористических актов Степан Затикян с 1966 года неоднократно привлекался к административной и уголовной ответственности за антисоветскую деятельность, при аресте по делу, закончившемуся его осуждением к лишению свободы, при обыске у него была изъята написанная им брошюра "Террор и террористы", однако в тот момент никто из сотрудников госбезопасности не обратил на нее внимания. Но факт остается фактом: Затикян был идейным террористом, а не жертвой стечения обстоятельств, как об этом сегодня пытаются говорить в Армении. Он был идейным убийцей, нравятся ли эти мои слова политикам в Ереване или нет.
В воспоминаниях начальника оперативно-следственной группы КГБ СССР генерал-майора Вадима Удилова, руководившего выявлением и поимкой Затикяна и его сообщников, говорится о том, что террористам из Национальной объединенной партии Армении покровительствовал лично первый секретарь ЦК Компартии Армении Карен Демирчян. Арест Затикяна и его подельников был осуществлен 7 ноября 1978 года, когда Демирчян находился в Москве на праздновании очередной годовщины Октябрьской революции, а когда он вернулся в Ереван, то поехал из аэропорта не домой или на работу в ЦК Компартии, а прямиком в КГБ Армении освобождать террористов. Однако сделать это ему не удалось, так как оперативники генерала Удилова на квартирах у террористов изъяли компоненты 37 (!) самодельных взрывных устройств, и только после этого Демирчян был вынужден уступить их головы правосудию.
Выше я говорил о том, что приговор по делу террористической группы Затикяна имеет гриф "совершенно секретно". Мы даже не знаем достоверно, какие конкретно обвинения были инкриминированы этим боевикам помимо взрыва в московском метро. По логике вещей им также должны были вменяться в вину, как минимум, создание антисоветской организации, покушение на совершение террористического акта в октябре 1977 года, незаконный оборот оружия и взрывчатых веществ. Согласитесь, для трех человек - это очень обширный список злодеяний. Сегодня абсолютно неясно, насколько высоко в Ереване находились покровители Затикяна и других террористов из его группы, кого конкретно из советского руководства Армении они прикрыли своим расстрелом.
В деле о взрыве в московском метро 8 января 1977 года больше вопросов, чем ответов. Пока материалы этого дела не будут рассекречены, мы никогда не узнаем всей правды об этом преступлении, и в первую очередь - об истинных целях террористов и тех, кто стоял за их спиной.
- Как удалось выйти именно на армянский след?
Ответ на этот вопрос достаточно хорошо описан в мемуарах ранее мной упоминавшегося генерал-майора госбезопасности Вадима Николаевича Удилова, часть сведений из которых я перенес в свою монографию "История транснационального армянского терроризма в ХХ столетии". Излагать здесь все нюансы данного вопроса я считаю излишним, поскольку эти детали не имеют принципиального значения к рассматриваемой нами теме. Отправной точкой этой версии стали стрелки будильника Ереванского часового завода, использовавшегося террористами в качестве взрывателя в бомбе, разорвавшейся в помещении продуктового магазина на улице 25-го Октября в Москве, рядом с административным зданием ЦК КПСС. Но главной уликой стало несработавшее самодельное взрывное устройство в зале ожидания на Курском вокзале в Москве. С 8 января по 29 октября 1977 года следствие топталось на месте, отрабатывая различные версии, но получив в свои руки достаточный фактический материал, за неделю поймало и изобличило террористов. Так часто бывает.
Почему все же процесс был закрытым? Это дало повод для инсинуаций и даже провозглашения армянских террористов чуть ли не мучениками системы...
Во-первых, все дела, связанные с государственной безопасностью, рассматриваются судом в закрытом заседании. Это - обычная практика. К тому же, среди жертв и пострадавших были несовершеннолетние, а дела по насилию в отношении их также обычно рассматриваются судом в закрытом заседании. По крайней мере, лично для меня нет ничего удивительного.
Во-вторых, и я говорил уже об этом выше, мы не знаем, кого конкретно в Ереване эта тройка террористов прикрыла своим расстрелом. Со смертью этой троицы, которых суд выставил террористами-одиночками, были сняты все вопросы в отношении иных членов Национальной объединенной партии Армении, которая полуподпольно действовала вплоть до 1989 года, а потом вышла из тени. Ее лидер - Паруйр Айрикян - шурин Затикяна, до сих пор является активным действующим политиком в Армении, а в конце 1980-х он вообще претендовал на роль лидера армянского национализма, был главным конкурентом Левона Тер-Петросяна.
- Помнят ли сегодня в России о тех событиях?
Не ждите от меня объективного ответа на этот вопрос. В 2015 году, когда закончил работу над своей монографией об армянском терроризме, я больше полугода был объектом пристального внимания со стороны российских правоохранительных органов, точнее - сотрудников управления по противодействию экстремизму МВД России. В силу этого обстоятельства мне иногда кажется, что тема армянского терроризма в России должна волновать всех и каждого, хотя умом я понимаю, что дело обстоит далеко не так.
Конечно же, память об этом террористическом акте в современном российском обществе присутствует, хотя бы на уровне статьи в Википедии. Был снят документальный фильм на телеканале НТВ, вышли в свет мемуары генерал-майора Удилова. В конце концов, есть моя монография, в которой деятельности террористов из Национальной объединенной партии Армении посвящена целая глава. Все это дает надежду на то, что данное преступление армянских террористов в России не будет забыто.
С другой стороны, 3 сентября в моей стране отмечается День солидарности с жертвами терроризма. Но почему-то в этот день страна поминает погибших от рук международных террористов, именуемых "исламскими", однако при этом я ни разу не слышал слов памяти о жертвах армянских террористов, хотя помимо взрыва в московском метро в 1977 году они совершили еще 4 подрыва пассажирских поездов на юге России в начале 1990-х, о чем в России вообще предпочитают молчать. И последнее куда более страшно и мерзко.
На днях вы инициировали в соцсетях петицию с призывом рассекретить дело о взрыве в московском метро. А четыре года назад выступили с подробным исследованием этого вопроса. Появились ли за прошедшее время какие-то новые моменты в этой истории?
Мне очень приятно видеть, что в Азербайджане следят за моим не только научным, но и публицистическим творчеством за пределами вашей страны. Та статья в газете "День литературы", приложении к газете "Завтра", стала отправной точкой для появления на свет моей монографии "История транснационального армянского терроризма в ХХ столетии". В своей книге я собрал и проанализировал довольно-таки много новых фактов по данной теме, а поэтому с чувством гордости и удовлетворения могу сказать, что тема армянского терроризма в России не забыта.
P.S. К петиции "Рассекретить дело о взрыве в московском метро 8 января 1977 года", инициированной Олегом Кузнецовым, можно .
С. Бунтман ― Начинаем очередной процесс. Процесс очень запутанный. И не случайно, что у нас и такое голосование было. Суровейшее голосование было. Абсолютно одинаковое количество не процентов, а голосов. По 1002 голоса.
А. Кузнецов ― По 1002 голоса.
С. Бунтман ― Алексей Кузнецов…
А. Кузнецов ― Добрый день! Да.
С. Бунтман ― Светлана Ростовцева.
А. Кузнецов ― Через четыре дня после начала голосования, совпадение в голос у нас не было никогда.
С. Бунтман ― Да, голос в голос. Да. Борис Савинков и теракт в Москве, и вот трое армян были тогда осуждены. И нам пришлось… И с Алексеем Алексеевичем тогда придумали, что быстрое, ну, буквально 20 минутное, сделали мы экспресс твит-голосование.
А. Кузнецов ― Серия буллитов по сути.
С. Бунтман ― Да, да. Даже не овертайм. Да, до одной шайбы это все было. И за 20 минут все-таки выбрали теракт в Москве 77-го года.
А. Кузнецов ― Да, причем там перевес был существенный. Где-то 75 процентов на 25…
С. Бунтман ― Да, уже как-то решили. Решили определенно. И мы совершенно не жалеем. Если хотите, мы когда-нибудь в какой-нибудь… в связи там с революционерами, в связи с процессами над писателями…
А. Кузнецов ― Да просто во вторых делах…
С. Бунтман ― Да что угодно.
А. Кузнецов ― … которые нам скоро надо будет уже…
С. Бунтман ― Да, во вторых делах. Да.
А. Кузнецов ― … очередную порцию давать.
С. Бунтман ― Да, скоро у нас очередная порция вторых дел, не сильно оторвавшихся от победителей, нужно будет представить…
А. Кузнецов ― Конечно.
С. Бунтман ― … на ваше голосование. Ну, а сегодня вот этот… И очень это запутанное, так что пожелание хорошего эфира Дмитрия Мезенцева, без которого мы не можем начать ни одной передачи…
А. Кузнецов ― И не начинаем, слава Богу.
С. Бунтман ― И не начинаем, слава Богу. Вот нам сегодня добрые пожелания пригодятся. Потому, что дело при какой-то очевидности вроде бы, оно оказалось очень сложным. И там есть белые пятна. Возможно, есть белые пятна.
А. Кузнецов ― Возможно, да. То есть мы сегодня занимаемся таким вариантом журналистского расследования о расследовании.
С. Бунтман ― Да, или предложения еще к расследованиям, потому что…
А. Кузнецов ― Ну, вот мы не будим забегать вперед.
С. Бунтман ― Посмотрим какие материалы есть еще.
А. Кузнецов ― Да. Собственно, в чем заключается дело. Так конспективно. Значит, 8 января 77-го года в Москве один за другим в течение менее чем часа гремят три взрыва. Первый взрыв самый страшный. И он единственный, который привел к жертвам. В 17.33 в вагоне метро на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская»… Это синяя ветка Арбатско-Покровская. Это открытый участок метро.
С. Бунтман ― Которое около парка идет.
А. Кузнецов ― Около парка. Да. То есть это наземный такой вариант. Взрывается бомба и в результате этого погибло 7 человек, и ранено было еще 37 человек, некоторые из них тяжело. Еще у одной женщины беременной вызвало преждевременные роды, и ребенок родился неживым. Так что тоже еще одна жертва. Да? И надо сказать, что сразу специалисты сказали, что если бы взрыв произошел в туннеле метро, то число жертв было бы несравненно больше. А здесь все-таки значительная часть взрывной волны и часть осколков ушло, что называется, в небо. И собственно только еще начато вот, работают на месте первые прибывшие туда службы, а совершенно в другой части Москвы, в самом центре, на улице Дзержинского, – это Большая Лубянка ныне, – в небольшом таком продуктовом магазине происходит взрыв. Но по счастливой случайности никто не пострадал, потому что сумка с взрывным устройством была задвинута под такой… Ну, вот люди постарше прекрасно их помнят, такой очень массивный прилавок-холодильник.
С. Бунтман ― Магазин, который ближе к Сретенскии воротам.
А. Кузнецов ― Наверное.
С. Бунтман ― Да, да.
А. Кузнецов ― Я не очень знаю эту местность.
С. Бунтман ― Там были магазины…
А. Кузнецов ― Вот. И у этого прилавка, как все наверно помнят, у него был такой выступ над полом – да? – сантиметров, наверное, 30 от пола. Вот под ним оказалась эта самая сумка, и все чем было начинено это взрывное устройство, ну, вот, так сказать, фрагменты его оболочки, они ушли в этот самый прилавок. То есть продавец был контужен, но не был даже ранен. И никто не пострадал. И еще буквально через 5 минут на улице 25-летия Октября, ныне это опять Никольская.
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― Извините, конечно.
А. Кузнецов ― 25 Октября. Совершенно верно. Да, имеется в виду, конечно. Оговорился. Просто я вырос на улице 10-летия Октября, поэтому для меня автоматически…
С. Бунтман ― Ну, да, да.
А. Кузнецов ― Вот. На улице 25 Октября, но это ныне опять Никольская. Это улица… Для не москвичей сообщим, что это совсем рядом с Красной площадью. Эта улица, собственно, которая выходит на красную площадь. Происходит взрыв в урне, которая находится на улице. И тоже никто не пострадал, потому что урна, вот опять же люди постарше хорошо помнят эти московские урны, они невероятно толстые. Они представляют собой такую стилизацию, ну, я не знаю, что-то вроде колокольчика. А вообще по форме идеально напоминают такую мортиру XVIII века. И видимо расчет был на то, что эту урну разорвет на части…
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― … и осколки станут поражающим элементом. А она выдержала, и весь взрыв пошел наверх.
С. Бунтман ― Она чугунная.
А. Кузнецов ― Она чугунная. Причем ее, как утверждает Леонид Каневский в передаче, которую вот он сделал по этому делу в «Следствие вели». «ЧП союзного масштаба» называется этот выпуск, я советую посмотреть, он очень не плохой. Так вот эти урны изготавливались каким-то оборонным предприятием как, ну, вот такое, побочное производство. Поэтому там еще и особенно качественные они были. И вот, собственно говоря, естественно понятно, что на уши встает весь правоохранительный аппарат, все правоохранительные аппараты. Но дело сразу передается КГБ, потому что здесь предполагают сразу, что это именно террористические акты, что это не какая-то обычная уголовщина. И, собственно говоря, вот КГБ и начинает вести это самое расследование. Дальше все довольно подробно, кому интересна версия тех, кто это расследование проводил, можно почитать в интернете она есть, книгу, которая называется «Записки контрразведчика». Ее написал Вадим Николаевич Удилов, на тот момент генерал-майор КГБ, который собственно возглавлял вот группу оперативных работников, которая вела следствие по этому делу. Значит, они… У него это все хорошо описано. Они шли от имеющихся, собственного говоря, от улик, которые очень тщательно искали. Описано, как снимали послойно снег с крыши Историко-архивного института, который расположен рядом вот с этой взорвавшейся урной, потому что предполагал, что туда полетит часть. И действительно нашли стрелку от будильника, нашли фрагменты вот собственно самой оболочки, а из первого теракта в метро, вот то, что извлекали из стен вагона, из тел погибших и раненых. В конечном итоге довольно быстро удалось установить, что взрывное устройство было заложено в утятницу. Всем памятны, наверное, вот эти вот мощные действительно, такие чугунные, обливные, продолговатые сосуды, мечта любой советской хозяйки, в которой действительно было очень хорошо готовить утку. И вот эта очень массивная, очень тяжелая штука, она собственно вот предстала оболочкой. Фрагменты этой утятницы в основном поражающий и оказывали эффект. И начали искать производителей будильника, утятницы и так далее, и так далее. И в конечном итоге все следы вот произведенных этих элементов взрывного устройства вели в основном к трем городам: Харьков, Ереван и Ростов-на-Дону. Затем, по воспоминаниям свидетелей, сумку реконструировали, вот в которую было помещено в метро взрывное устройство. Не могли никак эту сумку найти, кто ее производит. По фрагментам, сохранившимся установили из какого материала изготовлена. И бдительный работник одного из аэропортов, сотрудник милиции или КГБ, я сейчас уже не помню, в Ташкенте он увидел женщину с сумкой очень похожей на ту, что им по ориентировкам давали. Женщину прям из самолета вынули, уговорили ее поменять эту сумку на сумку, которую ей тут же вручили работники тамошнего КГБ. Изучили сумку, произведена в Ереване. Начали трясти ереванские…
С. Бунтман ― Как испугалась-то она, наверное.
А. Кузнецов ― Ну, надо думать.
С. Бунтман ― Да, да.
А. Кузнецов ― Понятно, что согласилась. Тем более, что не просто отняли, а сумку дали. Значит, начали трясти армянские предприятия кожгалантерейные, они не производят таких сумок. Выяснилось, материал действительно приходил на предприятие, часть материала уходила цеховикам, и они производили эти сумки. Ну, в Советском Союзе обычное дело тем более в южных республиках. В общем, так или иначе, через вот эти вот остатки взрывного устройства очень многие линии сходились на Ереване. А тем временем через довольно продолжительное время, уже в октябре, напомню 8 января взрывы в Москве, а в конце октября того же 77-го года, когда на ушах стоят все правоохранительные органы, потому что славный юбилей же, – да? – 60-летие советской власти.
С. Бунтман ― Да, революция. Да.
А. Кузнецов ― На Курском вокзале… И вот здесь расходятся показания разных работников правоохранительных органов, как именно что произошло, но так или иначе, на Курском вокзале, в зале ожидания обнаружена сумка с взрывным устройством и вроде как… Значит, во-первых, какие-то достаточно расплывчатые описания двух молодых людей, которые эту сумку оставили. А самое главное в сумке обнаружили верх от трикотажного спортивного костюма – олимпийки. И оставшиеся… Да, и шапку. И вот, значит, на шапке, естественно, там прилипли волосы. Значит, ориентировка один из поездов, который уходил вскоре после оставления сумки, был поезд Москва-Ереван. В этот поезд подсадили группу оперативных работников. Они искали молодого человека с тренировочными…
С. Бунтман ― А уже был армянский след вроде бы…
А. Кузнецов ― Ну, вот не твердый, но поскольку очень многие материалы сходились на Ереване, - я имею в виду материалы, из которых было изготовлено взрывное устройство, - то это стало одним из приоритетных направлений. И когда… Значит, плюс еще полу курчавые, как сказано в материалах дела, жесткие, черные волосы, тоже наводили на мысль о человеке, так сказать, достаточно южной внешности. Одним словом, в общем, в поезде оперативники обнаруживают молодого человека, который делает вид, что спит на верхней полке, на самом деле наблюдает за всем происходящим. На нем трикотажные брюки от этого спортивного костюма, но самой олимпийки верхней нет. И выясняется, что у него при нем нет никаких документов. И что в соседнем то ли вагоне, то ли купе едет еще один его приятель. Вот их задерживают, это Акоп Степанян и Завен Багдасарян. Значит, и в самом Ереване, куда их этапируют, а их задержали на грузино-армянской границе, когда поезд ее пересекал. Значит, в самом Ереване начинают следственные действия, которые возглавляет вот Вадим Удилов, и к которым очень неоднозначно относятся местные товарищи, потому что 1-й секретарь ЦК Компартии Армении Демирчян очень как-то негативно относится к тому, вот к этой версии и говорит: «Я сейчас уезжаю в Москву на празднование, но вот я вернусь, мы с вами, значит, разберемся, никаких действий не предпринимайте». Но работники вот из Москвы, они настояли на том, чтобы провести обыск в квартире Степана Затикяна, который по показаниям ряда свидетелей связан со Степаняном и Багдасаряном. Затикян к этому времени 4 года отсидел в свое время за антисоветскую агитацию и пропаганду. Мы про него естественно расскажем. И при обыске находят многие материалы идентичные тем, из которых взрывное устройство было изготовлено. И когда Демирчян возвращается из Москвы и вызывает к себе работников вот этой вот оперативной группы, они предъявляют ему материалы. И он, так сказать, вынужден, ну, прекратить препятствовать работе. Ну, а дальше, собственно говоря, с 16 по 20 января 79-го года Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда с председательствующим Евгением Алексеевичем Смоленцевым…Это известный юрист, зампред, на тот момент зампред Верховного Суда СССР, а вообще он последний председатель Верховного Суда СССР до начала 92-го года, вот, так сказать, вместе с ним эта должность закончится. Рассматривает это дело. Дело рассматривается в полузакрытом режиме. То есть в разных источниках пишут, что вообще процесс был полностью закрытым. Это не совсем так. Но, судя по всему, очень тщательно были отфильтрованы те люди, которые в зале находились. Людей было довольно много, но это были свидетели, в частности вот в том числе и пострадавшие в метро. Это были, как я понимаю, представители армянского партийно-хозяйственного актива, видимо, для того, чтобы затем в республике, так сказать, рассказать о том, что да, все в порядке, потому что определенные, естественно, волнения были. И есть фильм, которого целиком… он нигде не выложен, я не знаю, показывали ли его где-нибудь целиком или только как учебный фильм на каких-то закрытых специальных просмотрах. Но КГБ сняло фильм об этом процессе. И вот фрагменты этого фильма, примерно одни и те же, в разных передачах вы можете увидеть. В интернете и у Каневского в «Следствие вели» даются эти фрагменты. И был довольно, на мой взгляд, неаккуратно сделанный, ну, именно с технической точки зрения фильм канала «ДТВ», тоже самое, те же самые фрагменты. Там обрывки выступлений самого Затикяна, там показания Багдасаряна на очной ставке. Ну, и там несколько раз мелькает общая панорама суда, видно, что там есть люди, так сказать, что он не был, что называется, при пустых скамейках этот процесс. Но информация о нем до сих пор засекречена. Документов этого процесса практически нет, что, конечно, порождает естественно определенные слухи и сомнения. И 31 января 79-го года публикуется в газете «Известия» коротенькое сообщение, я его целиком процитирую: «В Верховном Суде Союза ССР. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР рассмотрела в открытом заседании уголовное дело по обвинению особо опасного рецидивиста Затикяна и двух его сообщников в совершении в январе 77-го года в вагоне московского метрополитена взрыва, повлекшего за собой человеческие жертвы. В ходе судебного разбирательства вина подсудимых полностью доказана показаниями свидетелей, заключением экспертизы и другими материалами дела. Затикян и его сообщники приговорены к исключительной мере наказания – смертной казни. Приговор приведен в исполнение». Действительно 24 января приговор был вынесен и оглашен. А 30 января он был приведен в исполнение. Часто пишут: «Вот, это совершенно необычно. Это так быстро. В Советском Союзе никогда этого не делали. По меньшей мере, полгода на рассмотрение Президиума Верховного Совета, значит, ходатайства о помиловании». Ну, это не так. То есть, нет, конечно, бывало что и не по полгода, а бывало, что и по полтора-два года дожидались смертной казни осужденные. Но в основном по уголовным делам, чисто уголовным. А вот в случае с такого рода политическими делами бывало, что и практически сразу расстреливали. Тем более что формально Президиум Верховного Совета успел отклонить ходатайство о помиловании. Там уж я не знаю, как опрашивали членов Президиума. Судя по всему, я думаю, что их не собирали, а что называется списком. Но, тем не менее, формальности…
С. Бунтман ― Ну, да. Вполне возможно.
А. Кузнецов ― … формальности были соблюдены. Вот. И уже в период, когда вот об этом становится известно, появляются первые сомнения. Появляются естественно в среде диссидентов сомнения в том, что это честный суд, после проведенного честного следствия. И, пожалуй, наиболее громко об этом заявляет Андрей Дмитриевич Сахаров, который высказывает предположение в своем письме на имя Брежневу, и в заявлении, которое он сделает у себя на квартире на такой импровизированной пресс конференции для иностранных журналистов, высказывает сомнение, а не провокация ли это КГБ, специально подстроенная для того, чтобы, значит, вот…
С. Бунтман ― Дискредитировать…
А. Кузнецов ― Дискредитировать…
С. Бунтман ― … диссидентское движение.
А. Кузнецов ― Диссидентское движение вообще…
С. Бунтман ― Вот они, называется, вот они перешли к террору.
А. Кузнецов ― Да. Национальное освободительное армянское движение в частности. И так далее, и так далее. Значит, сразу скажу, что то, что Андрей Дмитриевич Сахаров в это дело включился, абсолютно понятно. Во-первых, Андрей Дмитриевич вообще коршуном кидался на вещи, где он подозревал вот такого рода. Причем он специально оговорится, его там будут вызывать в прокуратуру, он оговорится: «Я не говорил, что я уверен, что это провокация. Да, я высказал такие подозрения в связи с тем, что суд явно совершенно проводится, ну, что называется, в таком режиме особой секретности и умолчания». Но самое главное, как я понимаю, что не могло не насторожить Андрея Дмитриевича, дело в том, что как только эти взрывы произошли и буквально через пару дней в английской газетке «Evening News», совершенно это не общенациональная, это не «Times», и даже не «Evening Standard». Но в этой «Evening News» работает совершенно удивительный корреспондент. Он их штатный корреспондент, но при этом он советский гражданин. Это Виктор Луи.
С. Бунтман ― Да, да.
А. Кузнецов ― И репутация этого человека, вот говорят иногда там, эвфемизм такой, человек с неоднозначной репутацией. У Виктора Луи…
С. Бунтман ― Однозначная.
А. Кузнецов ― …или как знавшие люди…
С. Бунтман ― Однозначная.
А. Кузнецов ― … они его фамилию склоняли, и мало того что склоняли, рифмовали всячески. Так вот у Луя, как они его называли, репутация была, абсолютно, однозначная. И эта конструкция называется сливной бочек в журналистике. Чем он собственно и был всю свою журналистскую жизнь.
С. Бунтман ― Вот мы здесь прервемся. Алексей Кузнецов, Сергей Бунтман. Мы продолжим разбирательство наше через 5 минут.
С. Бунтман ― Ну, что ж? Мы продолжаем. И тут очень много спрашивают о подкладке этого преступления. Вот какая там была идейная подкладка? Здесь приводят даже цитаты, которые есть в фильме.
А. Кузнецов ― Ну, вы знаете, давайте мы собственно приведем тоже эту цитату полностью, полностью, и тут действительно, вот, в фильме прям, показано как Затикян это произносит, эту часть он произносит по-русски. Он все время переходил с русского на армянский, туда и обратно, но переводчик там есть и он… В фильме слышно, что этот переводчик прямо в зале суда, не наложенный потом какой-то перевод. Вот Затикян сказал: «Я уже неоднократно заявлял, что я отказываюсь от вашего судилища и ни в каких защитниках не нуждаюсь. Я сам есть обвинитель, а не подсудимый. Вы не подвластны меня судить, поскольку жидороссийская империя - не есть правовое государство! Это надо твердо помнить». Ну, что по этому поводу сказать? Значит, у меня вообще такое ощущение, что Затикян был человеком не вполне психически нормальным.
С. Бунтман ― Ну, так и в Советском Союзе очень часто говорили, когда человек убежден в чем-то не том, что тебе нравится, то он сумасшедший.
А. Кузнецов ― Нет, конечно, я понимаю прекрасно. И я имею в виду, что он к моменту вот описываемых событий, он, что называется, вот доходил, я не имею в виду, что он был психопатом с самого начала. Но этот человек… Кстати говоря, вот в этом сообщение ТАСС, которое я… в «Известиях» было опубликовано, тут конечно о нем ложь сказана, что он особо опасный рецидивист. Особо опасном рецидивистом в Советском Союзе признавал суд в том случае, если человек совершал не менее трех тяжких уголовных преступлений. Он, конечно, не был им к моменту даже по формальным этим самым, к моменту суда над ним по этому делу. Это человек, который был действительно последовательным армянским националистом. Он был одним из создателей наряду с Айказом Хачатряном и Шагеном Арутюняном, одним из создателей в середине 60-х подпольной организации «Национальная объединённая партия Армении», которая ставила перед собой задачу добиться выхода Армении, – в полном, надо сказать, соответствии с Конституцией СССР, – выхода Армении, путем проведения референдума в республике, из состава Советского Союза. Тем, кому интересно эта тема, я очень рекомендую посмотреть, найдите на «YouTube»… На «YouTube» найдите телеинтервью с одним из активистов этой партии, человеком, который на определенном этапе ее возглавлял. Это Паруйр Айрикян. Он известный в республике человек. Он несколько раз был уже в постсоветской Армении кандидатом в президенты. Как я понимаю, уважаемый человек. И он очень подробно, спокойно, логично рассказывает о целях этого движения, о задачах. Это такая абсолютно не террористическая, это надо сразу сказать. Это группа, видимо, несколько сот человек в основном молодых, в основном студентов, которые считали, что Армении будет лучше в качестве самостоятельного государства. Да? Значит, в Советском Союзе для таких взглядов места, понятное дело, не было. Так вот Затикян собственно как активист этой организации, собственно, и сел первый раз в 68-м году. И дальше он, выйдя на свободу, он женился. Женился, кстати говоря, на сестре Айрикяна. И Айрикян об этом рассказывает и говорит, что у них потом там между ними кошка пробежит. И хотя он очень сдержанно об этом рассказывает, он сказал, Айрикян я имею в виду: «Вот, Затикян после того как из тюрьмы вышел, как у него семья появилась, значит, он сменил свой взгляд на тактику и он меня уговаривал: «Нам надо уезжать, нам надо уезжать». «А я ему, - говорит Айрикян, - я ответил, что я-то считаю, что надо здесь оставаться и бороться, и так далее». А Затикян, значит, начал активно работать над выездом, и таким достаточно резким способом попытался это сделать, он написал заявление об отказе от советского грáжданства, рассчитывая, видимо, что его… Граждáнства, извините, обычная моя ошибка. Что его, значит, вышлют. А его не выслали. То есть он попал в так называемые отказники. И, видимо, у него, вполне возможно и так человек не очень, так сказать, уравновешенного, у него явно совершенно начинает, выражаясь неформальным языком, ехать крыша на почве всего этого. И, видимо, ощущение зверя попавшего, ну, зверя, в нейтральном смысле слова, попавшего в ловушку и загоняемого в угол. Плюс у него уже два маленьких ребенка родились у них с женой. Видимо привело к тому, что он психически надломился. Вот это моя версия, которая не претендует не на какую достоверность.
С. Бунтман ― Может быть. Может быть. Тем более, что вот уехать… Тем более, что эти годы… Это все-таки тоже во многом годы и таких сильных боевых организаций, и армянских международных организаций, которые организуют…
А. Кузнецов ― Вы имеете в виду армию освобождения Армении?
С. Бунтман ― Да, да. Многие организуют и террористические акты и антитурецкого характера. И в основном это все прекратилось после провозглашения независимости Армении. Но это могут быть совершенно такие выверты невероятные, которые смыкаются со многими идеями. Здесь достаточно идеи смешанные и сумбурные. Но это он говорит здесь. Хотя это вот в такой огласовке, я бы сказал, это не отрепетированная, и не написанная обвинением речь, последнее слово.
А. Кузнецов ― Нет, конечно, безусловно, это не написанная речь. И когда, скажем, есть тоже видеоролик, когда на очной ставке Степанян говорит: «Если кто-нибудь из нас останется в живых, снова будут взрывы», - это тоже не постановка. Надо посмотреть, как он это говорит. Посмотрите, кстати говоря. Вот казанец меня спрашивает и задает самый ключевой на самом деле вопрос: «А Вы согласны с Сахаровым?», имея в виду, видимо подразумевается, согласен ли я с Сахаровым, что это могла быть провокация КГБ. Значит, вот что я по этому поводу хочу сказать.
С. Бунтман ― Мы не договорили немножко про Виктора Луи.
А. Кузнецов ― Про Виктора Луи… Ну, что тут договаривать? Виктор Луи – это канал, по которому в западную печать вбрасывалась та информация, которую Советский Союз не хотел передавать официально, скользкая информация, но которую хотел, чтоб там оказалась. Так вот Луи, значит, со всеми там как бы да если бы, да вроде бы, да неподтвержденным этим самым, выдает мысль, что за этим могут стоять диссиденты. И в частности, намекает достаточно прозрачно, что евреи. И понятно, что у Сахарова, который, кстати говоря, так сказать, от Луи имел личные неприятности. Да? У Сахарова на эту фигуру сразу шерсть дыбом на загривке встает и правильно встает, и поэтому, что у него возникают подозрения, что все это вообще с самого начала иллюстрировано, Андрея Дмитриевича я прекрасно могу понять. Но, понимаете, вот прошло много лет, никаких убедительных доказательств того, что это инспирированная вещь нет. Действительно, есть определенные нестыковки в том, что выдают, скажем, сейчас или там 10 лет назад, участники всего этого дела. Но, в конце концов, такие нестыковки памятью человеческой могут объясняться, прошло 30 лет к моменту, когда начали сниматься все вот эти фильмы, о которых я сегодня говорю. Потом, вы понимаете, что точно совершенно, в чем я не сомневаюсь что было. Одновременно шли два процесса в КГБ. Капала группа Удилова, и она вела именно розыск, вот так как положено его вести. Да? И параллельно люди, скажем так, альтернативной специальности занимались подготовкой некоего, ну, не общественного, конечно, но некоего мнения, потому что найдут, не найдут было не понятно. А вот, кстати, у того же Удилова замечательный есть такой кусочек. Значит, в Тамбове находят, по-моему, где-то под Тамбовом взрыв избушки лесника. Погибла жена, две дочери. Взрывное устройство до чрезвычайности похоже на то, что использовалось в Москве. Естественно туда все, что можно слетается из Москвы. А местные, значит, Пинкертоны уже поймали взрывника, того, кто взорвал. Действительно он взорвал. Какой-то инвалид, видимо и на голову тоже. Он к леснику испытывал личную неприязнь такую, что кушать не мог. Он, значит, но к этому моменту этот человек уже взял на себя и теракты в Москве тоже. И местные стоят очень довольные, и, значит, все мундиры у них в дырках для орденов. Да? То есть, конечно, большая часть сотрудников КГБ, прекрасно понимая, что будут ордена и звания, создавало вот этот вот зеленый шум: а возможно это армянские террористы, а возможно это еврейские террористы, а возможно это еще какие-то террористы. То есть что готовилась некая почва для того, что если не найдут настоящих, мы найдем вымышленных, в этом я как раз не сомневаюсь. Но, вот дальше. Сейчас периодически тоже об этом говорят. Но те аргументы, которые приводятся, либо, на мой взгляд, неоднозначны, либо им очень трудно найти подтверждение. Вот, например, хроника текущих событий написала, что родственникам после суда дали по полчаса встретиться с осужденными, и вот брат обращается к Степану Затикяну: «Скажи мне как брату – ты участвовал в преступлении?». Затикян ответил: «Единственное, в чем я чувствую себя виновным, - в том, что в этом мире оставил двоих детей. Другой вины нет». Ну, это же не доказательство.
С. Бунтман ― Конечно не доказательство.
А. Кузнецов ― Это вполне…
С. Бунтман ― Это не доказательство.
А. Кузнецов ― Я, например, это читаю как то, что он не чувствует вины за совершенное.
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― Вот для меня это более как бы более рациональное объяснение. Теперь, вот на «Твиттер» Сергея Бунтмана пришло…
С. Бунтман ― Да, на «Фейсбуке» мне пришло…
А. Кузнецов ― На «Фейсбук», прошу прощения. Пришло сообщение от кинематографиста Александра Ганждумяна, который написал, что в начале 90-х снял документальный фильм «Государственное убийство». И что в этом фильме, как я понимаю, есть определенные аргументы в пользу сомнения в этой версии. У меня вопрос: «Почему этого фильма нет нигде?» Вот я бы с колоссальным удовольствием его посмотрел. Почему его не выложить на тот же самый «YouTube»? Что в этом такого? Сергей Григорьянц, известный Сергей Иванович Григорьянц, известнейший наш диссидент, журналист в 93-м году на третьей конференции «КГБ: вчера, сегодня, завтра», значит, сам Сергей Григорьянц пишет: «Вот адвокат Сарумов, который в советское время был военным прокурором, потом стал адвокатом, вот он получил в начале 90-х возможность бегло познакомиться с материалами суда, он начал что-то копать, он сделал доклад о взрыве в московском метро. И можно так понять, что вроде как этот доклад очень многое ставит под сомнение». Я посмотрел изданные материалы вот этих конференций «КГБ: вчера, сегодня, завтра», там нет доклада Сарумова.
С. Бунтман ― Где он?
А. Кузнецов ― Где он? Где доклад Сарумова? Я с огромным удовольствием его бы прочитал. И вообще когда я начал к этой передаче готовиться, я ничего не имел против того, чтобы найти сомнения в пользу официальной версии, потому что искать доказательства невиновности вообще всегда гораздо приятнее, чем находить подтверждения вины. Но я ничего не нашел такого, что можно было бы сейчас обоснованно хотя бы как знак вопроса поставить во многом, потому что почему-то нет вот этого. Почему армянские коллеги сейчас не занимаются этим делом? Ведь живы еще люди, которые там помнили этих людей и так далее. Почему не делаются запросы? Почему не давит армянская сторона с просьбой рассекретить это дело хотя бы?
С. Бунтман ― Да. И я очень прошу всех, у кого есть какие-то действительно сведения, потому что это дело недавнее, как у нас было недавно 50-х годов дело. Вот а это еще менее давнее дело. Пожалуйста, если Вы упоминаете материалы, вот как их найти, мы с удовольствием, нам не жалко будет еще сделать передачу.
А. Кузнецов ― Конечно.
С. Бунтман ― Если у нас откроются новые…
А. Кузнецов ― В комментариях присылайте. Присылайте, если это… не хотите светиться, присылайте в «Facebook».
С. Бунтман ― Не просто упоминания…
А. Кузнецов ― Конечно.
С. Бунтман ― Не просто упоминания, а ссылки на то, что…
А. Кузнецов ― И потом, понимаете, после задержания теракты прекратились. Это не 100-процентный аргумент, но это наводит на размышления. Была версия, о ней говорит Парфенов в «Намедни» за 77-й год, была версия, что вот какие-то рабочие, я встретил упоминание, что в городе Александрове, доведенные там до отчаяния нехваткой продуктов там и всем прочим, вот они вроде бы таким образом. Ну, это очень странная версия, потому что… А почему тогда эти рабочие после ареста не продолжили свою деятельность? Ну, одним словом, это все слухи. Слухов много. Сомнения, конечно, есть, потому что действительно процесс был проведен, ну, скажем так, не по нормам демократического судопроизводства. Но пока вот оснований действительно серьезно сомневаться в том, что приговор был вынесен тому, кому надо, у меня нет. А что они хотели этим добиться? Вы понимаете, если я прав, и Затикян уже не вполне как бы собой владеет… А Степанян и Багдасарян, кстати говоря, насколько я понимаю, в диссидентском движении Армении не участвовали. То есть, видимо, он нашел их специально под это дело. И тогда тут вот не вполне мотивированные какие-то действия.
С. Бунтман ― Ну, да. Акт устрашения, чтобы стать известным. И чтобы… И вот это…
А. Кузнецов ― Кто поймет, что у человека в душе творится…
С. Бунтман ― Да, неизвестно. Неизвестно, что это. Нельзя с достоверностью чтобы то ни было нам сказать. Но во всяком случае, здесь вспоминают наши слушатели, что и какие розыски были масштабные, что здесь упоминают, проверяли…
А. Кузнецов ― Что дружинники…
С. Бунтман ― … советского спорта. Дружинники в этом участвовали. Дружинник из ЛГУ здесь нам пишет.
А. Кузнецов ― Да, да.
С. Бунтман ― Что вот как раз оперотрядам студенческим и дружинникам выдавали ориентировки на сумку как раз. Он пишет вот об этом. Уточняют, что: «Магазин у входа, было на Лубянке», - пишет у нас слушательница, которая там недалеко работала, Ирина. Вот. Где-то там недалеко работала.
А. Кузнецов ― Да. И вообще, у нас, ну, такая очень сегодня большая связь со слушателями через всякие смски, что очень, приятно конечно, но вот есть… Еще раз повторимся, что если есть у кого-то какие-то серьезные материалы…
С. Бунтман ― Да, мы с удовольствием это почитаем, посмотрим…
А. Кузнецов ― И вполне готовы вернуться к этой теме.
С. Бунтман ― Ну, раз связь со слушателями, я еще скажу очередной раз, я вчера целый день говорил про Юлю Латынину, что Юля Латынина – внимание, Анна и другие, запишите себе, – будет в следующую субботу в своей передаче, на своем месте…
А. Кузнецов ― Я тоже обратил внимание, что волнения некоторые.
С. Бунтман ― Ну, конечно, ну, когда… Нет, потому, что Юля никогда не пропускала передачи, и она или по скайпу, или по телефону выходила. Сейчас у нее нет такой возможности. И она вам все скажет сама, если захочет, а если не захочет, то просто проведет свою передачу «Код доступа» в 19 часов в следующую субботу. Это будет 13-ое число, если я не ошибаюсь. Мы же вам сейчас представим следующую порцию, тоже спасибо друзья, что подсказали, вот как раз в откликах на голосования: «А почему бы не сделать над корпорациями, над компаниями суды, ведь было много любопытных процессов». И действительно их достаточно много, и они любопытные. Когда говорят «панама», имеют в виду не только шляпу…
А. Кузнецов ― И не столько шляпу.
С. Бунтман ― И не только шляпу, когда «это какая-то панама» говорят. Это вот строительство Панамского канала. И суд по делу о банкротстве Панамской компании, Франция, 1889 год. Это первое. Серия процессов над компанией «Стандарт Ойл» по обвинению в нарушении антитрестовского законодательства. Чрезвычайно любопытно и как раз…
А. Кузнецов ― Ну, это первое дело по сути такого…
С. Бунтман ― И как раз наши собеседники вот как раз говорили: «А вот типа «Стандарт Ойл» вот не посмотреть ли такой суд?» Процесс над компанией «ИГ Фарбен» по обвинению в военных преступлениях и преступлениях против человечности, Германия, 1947-48 год.
А. Кузнецов ― Это химическая компания, которая…
С. Бунтман ― Да.
А. Кузнецов ― … производила газ «Циклон».
С. Бунтман ― Да. И на фоне еще всевозможный так называемый персильной денотификации, когда все равно оставались и марки. И марки, я имею в виду не денежные единицы, а марки компании и так далее.
А. Кузнецов ― Ну, да. Ну, это вот один из тех самых последующих Нюренбергских процессов, о которых мы уже частично рассказывали.
С. Бунтман ― Да. Совсем другая – суд против компании, тоже антимонопольный, против «Майкрософта», 2000 год. Вот это не вирус тысячелетия, а это вот именно «Майкрософт». Были, помнят, а кто не помнит, напомним. И суд над фармацевтической компанией «Мерк» по обвинению в халатности повлекшей смерть человека, 2005 год. Не забудьте, что один из таких несущих элементов всего кино такого шпионско-криминально-заговорщицкого, это фармацевтические компании, которые что-то не то делают.
А. Кузнецов ― Конечно.
С. Бунтман ― Вот, давайте, все уже есть на сайте. Голосуйте!
А. Кузнецов ― Все. Всего доброго! До свидания!
Расследование теракта 1977 года. Есть возможность сравнения
…В конце 70-х в Москве произошел, пожалуй, первый случай открытого террора. В субботний день 8 января 1977 года прозвучали сразу три взрыва. Стоит отметить, что террористы выбрали самое удобное время для диверсии. Буквально две недели назад в Москве проходили торжества по случаю 70-летия главы государства Леонида Брежнева. В связи с массовым приездом в город иностранных правительственных делегаций в Москве были усилены все меры безопасности. В усиленном режиме работали как милиция, так и КГБ. В результате принятых мер торжества прошли без единого инцидента. После них наступило пред- и посленовогоднее затишье, когда вплоть до 10 января 1977 года в страну не въехала ни одна иностранная делегация. Город, что называется, "расслабился", чем и воспользовались террористы. 8 января 1977 года была суббота. В тот день многие москвичи отправились на вечерние киносеансы, в театры, концертные залы, на новогодние елки. В вечерние часы на улицах города было оживленно…
Первая бомба взорвалась в 17.33 в вагоне метро между станциями «Измайловская» и «Первомайская». Этот взрыв повлек за собой наибольшее количество жертв, поскольку в это время поезд был переполнен. Кроме взрослых, погибли и дети, которые вместе с родителями возвращались с новогодней елки. Поезд остановился, погас свет, и в полной темноте раздавались ужасные крики и стоны раненых. Станции метро «Первомайская», «Измайловская» и «Щелковская» были немедленно закрыты, людей с платформ эвакуировали. Взорванный состав подали на «Первомайскую», и пассажиры нескольких составов, проследовавших через станцию без остановки, видели развороченный вагон и окровавленных людей на платформе. Второй взрыв прогремел ровно через 32 минуты после первого - в 18.05 бомба взорвалась в торговом зале продуктового магазина № 15 Бауманского райпищеторга. А через 5 минут после этого прозвучал и третий взрыв - на этот раз бомба была подложена в чугунную мусорную урну в нескольких сотнях метров от здания КГБ СССР около продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября. Заряд этой бомбы взлетел вверх и упал на крышу Историко-архивного института. Общий итог всех трех взрывов был ужасен: 44 раненых и 7 убитых (по сведениям в «Известиях», опубликованных 8 февраля 1979 г.).
Терракты в Москве вызвали настоящее потрясение как в среде простых советских граждан, так и на самом кремлевском верху. Л.И. Брежневу в тот же день доложили об этих взрывах. Он сразу же связался с председателем КГБ Юрием Андроповым и министром внутренних дел Николаем Щелоковым и потребовал от них в кратчайшие сроки найти преступников. Несмотря на воскресный день, 9 января в КГБ и МВД СССР прошли экстренные совещания, посвященные произошедшим накануне взрывам. На поиски преступников были брошены лучшие силы из числа розыскников прокуратуры, МВД и КГБ СССР. Эта операция получила кодовое название "ВЗРЫВНИКИ". Основную оперативную работу по розыску террористов взяли на себя контрразведчики из КГБ. Последний свой взрыв преступники, видимо, не случайно произвели между Красной площадью и зданием КГБ, тем самым как бы бросая вызов руководству страны и чекистам. Поэтому делом чести для последних было как можно скорее напасть на след преступников.
Оперативники КГБ опросили более 500 свидетелей, однако ни один из опрошенных так и не смог толком описать внешность террористов. Сегодня подобные уголовные дела получают смачный ярлык "висяк" и тонут в пухлых томах последующих дел. Но тогда на дворе стоял 1977 год, и к внеплановым взрывам страна еще не привыкла. Вторая группа специалистов собирала вещественные доказательства преступлений. Главными среди них были осколки взрывных устройств и те емкости, в которых они находились. Осколки от бомб собирались наиболее кропотливо. Они извлекались из тел убитых и раненых, подбирались на крыше Историко-архивного института, извлекались из обшивки вагона метро, для чего эту обшивку предварительно полностью сняли. Наиболее "ценный" осколок был найден в теле одного из убитых в метро мужчин. Этот осколок напоминал собой ручку от утятницы и был окрашен в синий цвет. Именно по этому осколку сыщики сумели установить, что в качестве корпуса взрывного устройства террористы использовали обыкновенную чугунную утятницу вместе с крышкой. Эту крышку они накрепко прикрутили к корпусу с помощью гаек и болтов, после чего прошлись по ним сваркой.
В вагоне метрополитена были собраны клочки дорожной сумки бежевого цвета. Спустя два дня экспертная лаборатория КГБ установила, что сумку сшили из кожзаменителя, который выпускался заводом в Горьковской области. Установили наименования и адреса всех получателей этой кожи. В списке значились почти сорок городов. По бежевым клочкам составили "фоторобот" сумки и разослали его по всем структурам Комитета госбезопасности. Но установить швейную фабрику не удалось.
Параллельно изучались осколки бомб, оставленные на месте взрыва. В одном из трупов, вскрытых в морге, нашли осколок чугуна с синей эмалью. Эксперты предположили, что это крошечная часть утятницы, а точнее - ее ручки. Корпусом для взрывного устройства действительно служила утятница. Ее крышка крепилась стальными шпильками и приваренными стальными гайками. Смоделированную копию утятницы разослали в региональные отделы КГБ СССР. Спустя два месяца вышли на мастера, который узнал свою работу. Им был специалист подсобного цеха Харьковского завода лентотранспортного оборудования. По заводским накладным составили список тех, кто получал эту продукцию. И вновь он растянулся на три страницы убористого текста и включал в себя сорок городов.
Третья следственная бригада отрабатывала компоненты мышьяка, который присутствовал в прочих осколках. Через Министерство черной металлургии чекисты нашли рудник, где добывалась руда с природной мышьячной примесью. Подобные следственные процедуры посвящались всем деталям и частицам, которые прямо или косвенно имели отношение к разорвавшимся бомбам - проводам, болтам, гайкам, шпилькам, остаткам часового механизма, латексу. Электросварка бомб проводилась специальным электродом, который использовался лишь на оборонных предприятиях. Отсюда напрашивался вывод: один из террористов имел отношение к "почтовому ящику".
В конце концов из множества в списке "подозреваемых" городов были оставлены только три населенных пункта - Ереван, Ростов-на-Дону и Харьков.
В один из дней молодой сотрудник КГБ, который стажировался в Узбекистане и дежурил в ташкентском аэропорту, обратил внимание на женщину с очень уж знакомой сумкой. По его просьбе женщина оставила свою сумку, переложив вещи в равноценную, спешно купленную молодым чекистом. На ярлыке "арестованной"` сумки значилась Ереванская кожгалантерейная фабрика. Теперь Ереван фигурировал по всем позициям. После такого вывода Юрий Андропов выделил служебный самолет и отправил следственную бригаду к армянским коллегам. По оперативному плану были прочесаны все районы Еревана.
К тому времени террористы уже вновь прибыли в Москву, намереваясь взорвать Курский вокзал. На этот раз их сумка была заряжена шрапнелью, которая уложила бы не один десяток пассажиров. Взяв обратные билеты на поезд "Москва-Ереван", они посидели немного в зале ожидания и пошли к выходу. Один из террористов опустил руку в свою сумку и включил часовой механизм. Внезапно появился усиленный милицейский наряд и приступил к проверке документов и багажа. Запаниковавший бомбист вновь полез в сумку.
На самой бомбе стоит остановиться отдельно. С помощью часов она бы взорвалась спустя двадцать минут. Тумблер включения был двусторонним: при повороте вправо электрическая цепь через двадцать минут замыкалась на лампочку, при повороте влево - на детонатор. В этом состояла своя хитрость. Скажем, после включения часов кто-то из пассажиров окликнул бы бомбиста, шагающего прочь от взрывного устройства "Але, вы сумку забыли!". Забрав бомбу обратно, нужно было всего лишь замкнуть тумблер на лампочку. На Курском вокзале террорист вначале повернул тумблер влево, но, заметив милицию, решил не рисковать и переменил направление тока. После этого он оставил сумку в зале ожидания и вышел налегке в туалет. Спустя несколько минут бесхозная вещь обратила на себя внимание. Кто-то из пассажиров заглянул внутрь, вытащил синюю куртку, шапку и моток проводов. Наткнувшись на часы и горящую лампочку, он сразу же забил тревогу.
Сумка была доставлена в отделение милиции. Дежурный офицер, не долго думая, стал возиться с проводами и, наконец, повернул тумблер. Но взрыва не произошло: батарея к тому времени села полностью. На ноги поставили всю столичную милицию, перекрыли два аэропорта, железнодорожные вокзалы и автотрассы, которые вели в Ереван.
Контрольные посты, наряды и патрули получили ориентировку на пассажира без верхней одежды (уже был конец октября). В шапке криминалисты обнаружили несколько курчавых волосков, пригодных для идентификации. Через несколько часов в одном из поездов задержали двоих подозрительных субъектов - Степаняна и Багдасаряна. Тридцатидвухлетний художник Багдасарян был без куртки, шапки и документов. Найденные в ушанке волосы вполне подходили к его кудрявой шевелюре.
Доставив задержанных в управление КГБ, следователи решили пуститься на хитрость. Вечером один из офицеров вызвал Степаняна и сказал: "Твоего друга передали в милицию. Сейчас он мерзнет в камере и просит свою куртку, а где она, мы не знаем. Помоги найти". Степанян подошел к куче сваленных вещей и уверенно вытащил синюю куртку. В ту же секунду щелкнул затвор фотоаппарата. Степанян вздрогнул, поспешно отбросил куртку и закричал: "Нет, это не я! Я ничего не говорил, ничего не делал!".
Точки над "і" расставила мать Степаняна, вызванная в управление. "Можете ли вы сказать, где сейчас находится ваш сын?" - спросил следователь. "Не знаю, - ответила мать. - Дней десять назад он сказал, что решил поехать в горы, в Цахкадзор, покататься на лыжах. С тех пор я его не видела". "Посмотрите, нет ли вашей сумки среди этих вещей?" Женщина бросила взгляд на четыре сумки и чемодан и ответила: "Вот наша сумка! Ее взял с собой мой сын". Обыск на квартирах выявил аналоги бомб, которые совпадали с московскими “адскими машинками" по семнадцати позициям. Вскоре КГБ арестовал и третьего участника взрывов Степана Затикяна, слесаря-сборщика с "Армэлектрозавода", уже знакомого комитетчикам.
По данным следствия, Степан Затикян был главным организатором и руководителем терактов, Степанян и Багдасарян — их непосредственными исполнителями.
Степан Саркисович Затикян окончил школу с золотой медалью. В 1966 студентом Ереванского политехнического инситута основал совместно с художником Айканузом Хачатряном и студентом Шагеном Арутюняном нелегальную «Национальную Объединенную Партию Армении». НОП была националистической группой, ставившей целью создание независимой Армении с включением земель Турецкой Армении; выход из СССР предполагался с помощью плебисцита. Группа развила активную подпольную деятельность, имела собственную типографию и выпускала газету «Парос» («Маяк»). В 1968 основателей НОП, а также нескольких их последователей арестовали и судили за «антисоветскую агитацию и пропаганду» и за участие в «антисоветской организации». В 1972, после отбытия заключения, Затикян стал работать на Ереванском электромеханическом заводе; к деятельности НОП не вернулся, считая ее бесперспективной; в 1975 подавал заявление о выходе из советского гражданства и добивался выезда из СССР, но получил отказ. Был женат, имел двоих детей. В момент взрыва находился в Ереване. У него под клеенкой на кухонном столе хранилась схема взрывного устройства, которое использовалось в московском метрополитене 8 января 1977 года...
Акоп Степанян и Завен Багдасарян, рабочие, были соседями Затикяна и родственниками между собой. К деятельности НОП отношения не имели.
Суд происходил с 16 по 20 января 1979. Рассмотрение дела было закрытым. Свою вину Затикян отрицал. Степанян частично признал свою вину, но отрицал участие Затикяна. Багдасарян признал все обвинения, предъявленные следствием.
Сохранилась видеозапись с выступлениями обвиняемых. Одно из заявлений Затикяна на суде:
"Я уже неоднократно заявлял, что я отказываюсь от вашего судилища и ни в каких защитниках не нуждаюсь. Я сам есть обвинитель, а не подсудимый. Вы не подвластны меня судить, поскольку жидороссийская империя — не есть правовое государство! Это надо твердо помнить".
Затикян закончил свою речь призывом на армянском языке:
"Передайте другим, что нам остается месть, месть и еще раз месть!"
24 января был зачитан смертный приговор, 30 января приговоренные были расстреляны.
